Известно, что первые научные знания и технологии зарождались еще в цивилизациях Древнего Востока. Так, в Египте, Вавилоне, Индии, Китае были сформированы богатейшие конкретные знания в астрономии, математике, медицине и многих других областях. Однако в силу особенностей этого типа цивилизаций знания считались идущими от бога и передавались по наследству чаще внутри касты жрецов, от старшего к младшему. Использовались накопленные знания и технологии исключительно для практических целей. Поэтому в исследованиях специалистов по древневосточным цивилизациям не приводятся подтверждения их фундаментальности или теоретической обоснованности, что позволило историкам и науковедам говорить об отсутствии подлинной науки на Древнем Востоке.
Традиционно науку принято считать феноменом западного мира, а родоначальницей ее - Древнюю Грецию, поскольку именно здесь возникла наука со своим предметом и методами. Первыми научными программами античности стали математическая программа Пифагора, атомизм Левкиппа - Демокрита и континуальная программа Аристотеля. Для нашего исследования важно то, что во всех этих программах мир рассматривался как целостное, естественно возникшее образование, имеющее причины в себе самом, а первые ученые занимались философским осмыслением всего мироздания, воспринимая окружающую природу и себя как единое целое. Поэтому есть все основания полагать, что истоки конвергенции идут именно оттуда.
В вышеуказанных концепциях эпохи Античности и Средневековья характеризуются как общества доиндустриального типа, в которых господствовал ручной материальный способ производства, а наука развивалась недифференцированно.
Кардинальный перелом в развитии общества, а вместе с ним науки и техники связан с переходом к эпохе Возрождения (XIV-XVI вв.). Стремительное развитие и последовавшая за ними дифференциация привели к созданию узкоотраслевых технологий и форм организации промышленности. Со временем именно этот процесс стал основной причиной противоречий между техносферой, созданной человеком, и природной средой, серьезное осмысление которых в науке и обществе началось только с конца XIX - начала XX века.
В периодизации исторического развития науки В.С. Степина это осмысление ассоциируется с понятием «неклассическая наука». Именно неклассическое понимание позволило обнаружить, что между разумом и познаваемым миром в качестве «посредника» выступает человек, который определяет, какими способами и средствами человеческое мышление постигает мир. Причем в процессе деятельности эти способы и средства также развиваются. «Разум предстает не как дистанцированный от мира, чистый разум, а как включенный в мир, обусловленный состояниями социальной жизни, развивающийся вместе с развитием деятельности, формированием ее новых видов, целей и средств» [7, с. 317]. Эту стадию общественного и научного развития можно охарактеризовать как подготовительный этап к непосредственному проявлению конвергенции наук в современном её осознании
Характеризуя этот период, М.В. Ковальчук отмечает: «Несмотря на то, что количество новых научных направлений продолжало увеличиваться, усиливался процесс дифференциации наук, наблюдается и противоположное движение - возникновение и развитие «пограничных наук»: биохимии, биофизики, физической химии, биогеохимии и т.д. Одновременно с процессом дифференциации начал развиваться и процесс интеграции наук, объединение их (и их методов), стирание граней между ними» [5, с. 6]. Именно о таком развитии науки писал и В.И. Вернадский: «Дело в том, что рост научного знания XX века быстро стирает грани между отдельными науками. Мы все больше специализируемся не по наукам, а по проблемам. Это позволяет, с одной стороны, чрезвычайно углубляться в изучаемое явление, а с другой - расширять охват его со всех точек зрения» [2, с.73]. Вместе с тем продолжающееся ускорение научно-технического прогресса, создание новых видов вооружения, опасное загрязнение окружающей среды, серьезные нарушения в экосистеме планеты, другие факты, связанные с неблагоприятными последствиями бесконтрольного использования научно-технических достижений, поколебали веру в безоговорочную полезность результатов науки. К этому добавилась нарастающая критика со стороны философов, культурологов, деятелей литературы и искусства, указывающих на дегуманизацию человека, его разрыв с природой. В результате к концу XX - началу XXI века сложились новые предпосылки формирования единой научной картины мира, основанные на трех основных сферах бытия: неживой природе, органическом мире и социальной жизни.
Итак, сама природа и жизнь ставят перед человечеством все новые и новые задачи, меняя тем самым все окружающее бытие и самого человека. С этих позиций развитие конвергентных технологий можно рассматривать как своеобразный ответ на вызов, предъявленный науке современным обществом. Действительно, конвергенция и синергия высоких технологий призваны помочь человечеству в смягчении последствий глобальных кризисов, дать дополнительные возможности в решении энергетических, экологических, демографических и целого ряда других проблем. Вот почему они становятся сегодня своеобразным ядром, вокруг которого структурируются научные, технологические, экономические, образовательные, социальные и этические проекты.
Рождение технологической конвергенции в современном ее понимании связывается с развитием информационно-коммуникационных технологий. Сначала парадигма развития компьютеров была направлена на сбор, обобщение и анализ информации, а с 1990-х годов - на слияние с коммуникационными и медийными технологиями. В результате «произошёл процесс технологической конвергенции: с компьютером постепенно совместились коммуникационные и медийные технологии. Можно сказать, что это был первый, ещё «эмбриональный» этап конвергенции высоких технологий» [4. С. 25].
Здесь следует обратить внимание на то, что обычно под конвергенцией (от лат. convergo - приближаюсь, схожусь), как правило, понимается процесс междисциплинарного сближения или схождения в различных областях естественных и гуманитарных наук, однако конвергентное сходство во всех этих случаях никогда не бывает абсолютным. Технологическая конвергенция, о которой начали говорить в конце XX - начале XXI века, имеет особые характеристики и означает такое взаимопроникновение, при котором границы между отдельными технологиями стираются, а конечный продукт появляются на стыке различных областей науки и технологий. Именно такое взаимовлияние было замечено исследователями и положено в основу NBIC-конвергенции, построенной по принципу синергетической комбинации четырех научно-технологических областей (N - нано; B - био; I - инфо; C - когнито), развивающихся быстрыми темпами.
В 2002 г. американскими учеными М. Роко и У. Бейнбриджем из Национального научного фонда (NSF) США в отчете, подготовленном в рамках Всемирного центра оценки технологий (WTEC), впервые используется термин «NBIC-конвергенция». Здесь же эксперты раскрывают особенности новой технологии, обстоятельно анализируют ее роль в общем развитии мировой цивилизации, оценивают эволюционные и культурообразующие возможности. В целом содержание отчета подводит к переосмыслению многих фундаментальных понятий, таких, как жизнь, человек, природа, разум [10].
Действительно, развитие био- и нанотехнологий способно стереть грань между живым и неживым. Уже сегодня живые существа создаются искусственно, с помощью генной инженерии. Эти процессы, кроме расширения границ человеческих возможностей, неизбежно меняют наши представления о рождении и смерти. Постепенно трансформируются представления и о различиях между системами, одна из которых обладает разумом и волей, а другая искусственно запрограммирована. Современная нейрофизиология позволила установить, что, по крайней мере, некоторые человеческие способности носят локализованный характер и могут быть включены или выключены в результате повреждений определенных участков мозга.
Член-корреспондент РАН, руководитель отдела нейронаук Курчатовского НБИК Центра К.В. Анохин в цикле лекций широкого доступа демонстрирует новейшие разработки по регистрации мыслительных процессов в мозге человека и животных. Он положительно отвечает на такие вопросы, как: Возможно ли декодирование мыслей человека? Возможно ли мысленное управление машинами и компьютерами? Возможна ли передача мысленных сигналов от мозга к мозгу? Результатом проведенных исследований должны стать устройства, способные декодировать мысли и передавать их как сигналы машинам или другому мозгу. То есть помимо того, что наука о мозге находится в преддверии расшифровки механизмов мышления, идет активная работа по созданию принципиально новых каналов прямой коммуникации [1].
В этой связи уместно заметить, что, какими бы удивительными, невероятными и даже фантастическими ни казались нам последствия внедрения NBIC-конвергенции, человечество должно понять, что этот процесс неизбежен. А нам остается только одно - не отстраняться от связанных с ним достижений и рисков, а своевременно, терпеливо и последовательно заниматься их осмыслением и адекватным сопровождением.
В ходе взаимодействия NBIC-технологий параллельно с процессом конвергенции осуществляется другой не менее важный синергетический процесс. Развитием синергетических подходов к анализу и прогнозированию общественных процессов занимаются в школах: Г. Хакена (Германия), И. Пригожина (Бельгия), С.П. Курдюмова (Россия). Несмотря на определенные различия, все эти школы, на наш взгляд, сходятся в главном, и это главное выразил Г. Хакен: «То, что мы будем делать в будущем, будет определяться не столько высоким уровнем развития техники, сколько социологическими конструкциями, в особенности нахождением консенсуса в социальном плане» [8, с. 194].
Современный этап развития знаний и технологий в промышленно развитых странах характеризуется активизацией NBIC-процессов. Уже сейчас с помощью NBIC-технологий успешно реализуются многие проекты, направленные на решение проблем в медицине, сельском хозяйстве, строительстве, тяжелой и легкой промышленности. Одновременно с этим международные эксперты высказывают глубокую озабоченность возможными последствиями внедрения этих технологий в силу их высокой рискогенности. Поэтому совсем неслучайно Д.И. Дубровский, рассматривая воздействие NBIC-образования на социальную сферу, осознал «необходимость включения в него пятого компонента - социальных технологий» (выделено автором) с вытекающими отсюда основаниями говорить о NBICS-конвергенции. Создание в 2009 году в Курчатовском институте Центра NBICS-технологий он характеризует как первый опыт институционализации социогуманитарных наук и технологий в системе конвергентных мегатехнологий и называет его «знамением нового этапа их развития в мировом масштабе» [3, с. 71-72].
Аналогичных взглядов придерживается и В.А. Лекторский, утверждая, что «социальные технологии (во взаимодействии с нано-, био-, инфо-, когнитивными технологиями) - знамение нашего времени. Без них современное общество невозможно». Правда, ниже автор как бы предупреждает читателя: «Но нельзя забывать о том, что неотъемлемые качества человека, без которых он невозможен, такие, как стремление к свободе, творчеству, любви, диалогические отношения с другими, заботливость и др., в принципе не технологизируемы. Если мы попытаемся технологически на них воздействовать, управлять ими, мы уничтожим самого человека» [6, с. 46].
Обращаясь к современной мировой практике, заметим, что первой страной, проявившей активный интерес к развитию конвергентных наук и технологий, стали США, которым на фоне событий 11 сентября 2001 г. остро потребовались принципиально новые разработки для борьбы с международным терроризмом. Далее, по мере оценки возможностей NBIC-технологий, возникла идея получения инновационной продукции и услуг для современного глобального рынка. Сегодня правительство США имеет намерения занять лидирующие позиции в этом направлении. При этом считается, что технологическая конвергенция может быть достигнута не обязательно на уровне четырех NBIC-технологий. Допустимыми считаются варианты двойной или тройной конвергенции этих технологий. Этот принцип положен в основу стратегического подхода при разработке национальной научно-технологической и инновационной политики на короткую и долгосрочную перспективу.
В качестве примера приведем анализ проектов DARPA (Defense Advanced Research Projects Agency) при министерстве обороны США, опирающихся на использование NBIC-конвергенции. Так, в соответствии с материалами открытого доступа [9], первые три проекта (CCS-02, ES-01, MS-01) относятся к базовым исследованиям и ориентированы на обеспечение национальной безопасности: на разработку новых интерфейсов «человек-компьютер»; на автоматизированную идентификацию речи; на снижающие себестоимости затрат на информационные процессы; на разработку спин-транзисторов и спин-диодов, представляющих собой новый класс памяти для компьютеров и т.п.
Следующие три проекта (COG-01, COG-02, COG-03) относятся к прикладным исследованиям в области когнитивных наук, опираются на использование NBIC-технологий и направлены на создание: «Коллективных когнитивных систем и интерфейсов», повышающих эффективность взаимодействия между солдатом и командиром непосредственно на поле боя; интегральных когнитивных систем, способных оказывать помощь не только военному командованию, но и разработчикам военной политики, «Биокогнитивная программа» и многие другие.
Из таблицы 1, подготовленной по материалам открытого доступа [11, С. 13, 16, 22, 62, 69, 79], видно, как осуществлялось финансирование научно-исследовательских разработок по базовым проектам и прикладным когнитивным исследованиям DARPA в 2005-2011 гг.
Таблица 1
Финансирование научно-исследовательских проектов DARPA в млн долл. США
|
Финансирование исследований по годам |
2005 |
2006 |
2007 |
2008 |
2009 |
2010 |
2011 |
|
Базовые исследования, проекты: CCS-02; ES-01; MS-01 |
111,79 |
77,7 |
80,16 |
83,55 |
84,97 |
88,67 |
88,67 |
|
Прикладные когнитивные исследования, NBIC-проекты: COG-01; COG-02; COG-03 |
149,78 |
200,8 |
241,01 |
263,38 |
280,24 |
301,24 |
309,24 |
Из представленных данных следует, что с 2006 года существенно возросло и ежегодно продолжает увеличиваться финансирование проектов, относящихся к прикладным когнитивным исследованиям с использованием NBIC-технологий, что само по себе свидетельствует о вполне определенных приоритетах и тенденциях развития государства.
Кроме того, следует заметить, что современный этап развития и внедрения NBIC-технологий во всем мире характеризуется активизацией форсайтинговой деятельности.
В России начало практического формирования конвергентных наук и технологий, как уже отмечалось выше, исследователи связывают с созданием в 2009 году в рамках направления «Индустрия наносистем» Курчатовского НБИКС-центра, ориентированного на междисциплинарные исследования и разработки. Между тем каждая из четырех (нано-, био-, инфо-, когнито-) наук и технологий имеет богатую историю отечественного развития, ибо «прорывы» во многих отраслях были достигнуты непосредственно в научных лабораториях России либо российскими учеными в лабораториях западных стран. Пока же в мировом сообществе государств, заинтересованных в развитии прорывных технологий, Россия занимает положение догоняющей страны. Однако в последние годы процесс NBIC-конвергенции значительно активизировался. Для большей эффективности проводимых институциональных реформ, на наш взгляд, целесообразно создание специализированных структур, занимающийся: 1) анализом мировых тенденций в области разработки и использования NBIC-технологий; 2) организацией авторитетных и независимых экспертиз экономически затратных наукоёмких инновационных проектов; 3) развитием инновационной активности и прозрачности экономики и бизнеса.
Работа выполнена при поддержке Российского научного фонда в рамках проекта №14-38-00047 «Прогнозирование и управление социальными рисками развития техногенных человекомерных систем в динамике процессов трансформации среды обитания человека».
Рецензенты:
Бабинцев В.П., д.соц.н., профессор, зав. кафедрой социальных технологий НИУ «БелГУ», г. Белгород.
Шаповалова И.С., д.соц.н., профессор, зав кафедрой социологии и организации работы с молодежью НИУ «БелГУ», г. Белгород.