Данная статья посвящена изучению схемопостроения в рамках метаединиц герменевтического акта понимания смысла высказывания, смысла, реализованного в тексте. В данном аспекте немаловажную роль играет раскрытие глубинных структур моделирования и структурации ноэматического и феноменологического смыслопорождения в рамках иерархической структуры, базирующихся на объединении элементарных единиц в узловых точках как метаединицах концептуализации, наиважнейшим в этом процессе является о-сознание наличия разнообразных возможностей внутрисистемного перераспределения некоторого интенциально релевантного набора ноэм по определенным линиям, намеченным алгоритмическими схематическими моделями, по которым многоуровневый смысл может быть построен.
В антропологических видах деятельности большинство процессов происходит по неким алгоритмическим схемам, которые, однако, могут не о-сознаваться, т.е. не включаться в систему феноменологической рефлексии. Характерологические признаки любого вида деятельности по конституирующим схемам определяется не наличием самих элементов структурной схематизации, не их глубинным смыслом, а контаминацией, взаимопроникновением и взаимодействием данных квантов в узловых элементах, точках концентрации, которые мы вслед за Г.И. Богиным будем называть метаединицами. Впервые на подобные отношения элементов схематизации обратил внимание В. Вундт в своей работе «Основы физиологической психологии». Закономерно будет предположить то, что на первых этапах взаимодействие элементов структуры изучалось психологией и физиологией, как отношения в естественно развивающихся системах, так понятие «физиологических органов нервной системы» было выдвинуто А.А. Ухтомским [10, с. 299], в данных терминах сама речь, как и процессы её порождения и понимания, понимается как некий неморфологический орган, формирующийся в процессе онтогенеза. Изучение именно речевой деятельности с её весьма развернутым «архитектурным фактором» [1, с. 210] дает возможность последующего развития теории контаминации элементов системы в некоторых подсистемах, которые являются маркерами внутренней готовности к построению более сложных схем в процессе понимания текстовой реальности на основе рефлексивных актов. Сложная архитектоника естественно развивающихся систем и подсистем действует в рамках социального момента, чем существенно отличается от энергетической составляющей механизмов порождения, действующих в рамках физиологических биологических процессов. Амбивалентность схемопостроения и интенциальной готовности к построению метаединиц из элементов смысла проявляется именно в действовании в рефлексивной реальности этих начал - социально и индивидуально обусловленных речевых способностей и внутренних законах развития системы языка, в то же время сам текст является движущей силой схемопостроения в герменевтическом процессе понимания и интерпретации.
Первоначальным, поверхностным вариантом освоения процессов взаимосвязи и взаимодействия структурных элементов системы в некие более сложные единицы понимания является усмотрение эксплицитных связей пары структурных компонентов в синтаксическом целом (сверхфразовом единстве) некоей тематически завершенной единице (например, абзаце) [13]. В данном процессе адекватность применения тактик индендирования, определенных социально, предлагает лишь одну возможность некоего нормативного действования, нормированность которого определяется в терминах правилосообразности и верификации интерпретируемого смысла, самопроизвольная процедура здесь оказывается не работающей. При этом текстовая реальность является некоей организованной целостностью, понимание которой не всегда является линейной последовательностью когнитивных действий, структура понимания в данном случае не является тождественной структуре текста как [13:176]. Совпадения или же несовпадения формальной структурации текста и структурированности процессов происходящих в одном из трех поясов мыследеятельности (по Г.П. Щедровицкому), дают объективную почву для герменевтического схемопостроения в акте понимания и интерпретации - схемы действования на основе метаединиц категоризует не только сами признаки текста, но и признаки процесса переработки текстовой реальности в реальности рефлексивной.
Необходимо отметить тот факт, что подобные схемы действования имеют место лишь при использовании рефлексии третьего уровня абстракции (т.е. в герменевтическом акте понимания на уровне феноменологической рефлексии), построение метаединиц и на их основе с учетом всех констант схем будет лишь отягощать обыденное семантизированное восприятие текста, ноэматическая рефлексия (дорефлективное, интуитивное понимание) обходится без этого. В процессах смыслопорождения, смыслодекодирования и интерпретации оба данных типа неразрывно связаны, они, как и действительно объективные «знания о мире» и так называемая примитивная «пресуппозиция», смешиваются и перетекают один в другой. В «примитивном» высказывании обыденного языка не стоит, да и невозможно выстраивать метаединицы, узловые структуры концептуализации или модальности, достаточно лишь одного плана хронотопа и констант ситуативности и интенциальности, в данном случае работает и ноэматическая рефлексия, которая вполне справляется с категоризацией и связыванием смысла высказывания с прагматической задачей. В процедурных актах продуцирования и декодирования высказываний не нужна схема, здесь существуют стандартные априорные переходы между двумя сторонами некоего уравнения: SagedeinerMutter, dass... = Deine Mutter weisst nicht, dass...илиGib mir dieses Buch = Ich habe solch ein Buch nicht.
Подобные линейные равенства являются устоявшимися традиционно, да и понятными априорно парадигмами, в подобных ситуациях нет смысла обращаться к рефлективной реальности (в полном смысле этого слова - ведь модель реакции и равенства хранятся в личном отрефлектированном опыте), нет ни возможности ни необходимости производить категориальный анализ и искать ситуативные соответствия.
Схемы действования важны лишь в случае восполнения пробелов в системности понимаемого высказывания, строясь на основе узловых элементов - метаединиц, они «подчиняют текст определенному типу чтения» [15:67], происходит кардинальная перестройка, трансформация процесса понимания, схематизация рефлексивного акта. И. Кант предполагает априорность подобной схематизации, её независимость от когнитивных усилий индивида [7:117], однако мы полагаем, что каждое рефлексивное усилие несет в себе интенциальное начало (константы интенциальности и субъективности). Подобные схемы действования дают возможность наиболее полно использовать как потенции текстовой реальности, так и потенции продуцента/реципиента в системном взаимодействии «человек - текст», а значит создать условия обеспечения отдельных конкретных операций либо текстом, либо индивидом [5, c. 15]. Вне герменевтического схемопостроения не может быть герменевтического понимания, при отсутствии схем на основе метаединиц все скрытые в текстовой реальности потенции так и остаются за гранью понимаемого. При восприятии целостного текста как определенного смыслового единства, большинство лингвистов предполагают избыточность как имплицитных ноэматических характеристик, так и элементарных текстовых средств, однако в процессе понимания, выстроенного по схемам действования, данные средства текста и ноэматика выступают единственно возможными способами постижения полного смысла конкретного текста. Но этот постулат работает лишь при том условии, когда в текстовой реальности действительно сокрыт некий смысл, как мы уже упоминали в работе «Принципы и условия наличия и формирования смысла»: «нельзя вывести смысл только из реально существующих и видимых граней, но его можно постичь, поднявшись над метауровнем, соблюдая определённую технику интендирования. Герменевтические витки вовне- и вовнутрь-идущих лучей феноменологической рефлексии должны завершаться именно актами интендирования (приращением субъективности, модальности, значимости), непомерным расширением герменевтической ситуации («игрового» смыслопорождения, переразложением этимологических основ, герменевтическим кругом и т.д.). Ситуативность, субъективность, ноэматичность, модальность и интенциональность являются главными условиями смыслопорождения и смыслодекодирования, как акта повторения смыслопорождающего пути»[2].
Реципиент, который о-сознал все возможности схематизации действования в процессе герменевтического акта понимания, закономерно хочет получить некие «универсальные» метаединицы для построения этих схем, однако таковых «правильных» схем не существует, данные схемы являются адекватными только для каждого конкретного текста, они создаются только в ходе взаимодействия с текстовой реальностью. Р.И. Павиленис в своей работе «Проблема смысла» критикует Серля в части его теории речевых актов и отвергает «постулат об изначальной данности языка как детерминанты артикуляции, познания и понимания мира» [8, с. 31]. Как справедливо отмечает Изер, компонентный состав сем и метаединиц, на которых они строятся, претерпевает постоянные трансформации, обновления и пополнения [12, с. 235], он отличается свойствами творимости и ситуативности, а никак не клишированности. Именно на этом свойстве схем действования и зиждется постулат о множественности вариантов интерпретации одного и того же текста.
Категоризуясь, закрепляясь, схема перестает быть «действующей», именно тогда берет свое начало новый виток рефлексии, новое понимание, которое требует новой схемы действования. Но подобным образом герменевтический процесс понимания строится только у реципиента, действующего творчески, по своим собственным схемам, на основе собственных, усматриваемых при работе с текстом метаединиц, т.е. при представлении в тексте схем, отражающих способность узреть глубинные мотивы и смыслы, при условии по-новому видеть то, что «было у него перед глазами» [6, с. 392]. Текстовый материал, не ставящий проблем и не требующий понимания в том смысле, в котором оно представляется нам, не нуждается в постоянном расширении и обогащении схем действования.
Алгоритмы действования со всеми элементами смыслового суперконструкта, способ реагирования на все текстовые средства изменяются в процессе герменевтического акта понимания, данный процесс происходит при имманентном изменении статуса и компонентного состава метаединиц. Так, например, в пассаже М. Хайдеггера:
Homo estanimal rationale. Animal bedeutet nicht einfach Lebewesen; ein solches ist auch Pflanze. Wir können aber nicht sagen, der Mensch sei eine vernünftige Vegetation. Animal bedeutet das Tier, animaliter heißt (z.B. auch bei Augustinus) ‘tierisch'. Der Mensch ist ein vernünftige Tier. Die Vernunft ist das Vernehmen dessen, was ist, und das heißt zugleich immer: was sein kann und sein soll. Vernehmen schließt in sich, und zwar stufenweise: das Aufnehmen, das Entgegennehmen, das Vor-nehmen, das Durchnehmen, und das heißt Durch-sprechen. Lateinisch heißt durchsprechen: reor, das griechische rew (Rethorik) das Vermögen, etwas vor- und durchzunehmen; reri ist die ratio; animal rationale ist das Tier, das lebt, indem es vernimmt nach der genannten Weise. Das in der Vernunft waltende Vernehmen stellt Ziele her-zu, stellt Regeln auf, stellt Mittel bei und stellt auf diese Weise des Tuns ein. Das Vernehmen der Vernunft entfaltet sich als dieses vielfältige Stellen, das überall und zuerst ein Vor-stellen ist. So könnte man auch sagen: homo est animal rationale: der Mensch ist das vor-stellende Tier [11, с. 27].
Усмотрение некоего положения о «tierische» природе человеческого существа сменяется метаединицей о «rationale» сущности оного (в данном случае - и социальной, и физиологической); данный пассаж, в сущности, и написан для репрезентации герменевтического круга в рамках этой смены. «Схема выполняет функцию и камертона, и отмены камертона; одновременно с развертыванием линейности средств и смыслов текста схема обеспечивает и иерархическую концептуальную организацию текста» [14, с. 95]. Именно сочетаемость и взаимообусловленность линейности структуры высказывания и парадигматичной иерархии структуры смысла являются базой для возможности рецепции интерпретатором этой амфиболичности и усмотрения «различий в рамках одного и того же единства» [9:128]. В условиях полного развертывания схем действования в герменевтическом акте понимания человеческое существо в вышеописанном примере воспринимается реципиентом как двуединство начал «tierisch» и «rational», это как свойства электрона в квантовой механике - он является и частицей и волной (при изменении условий - производим мы наблюдение или нет), задействована рефлексия третьего уровня или нет. При этом когнитивная ценность исходного положения, достигнутая в результате рефлексии, становится важным рефлективным материалом, по-новому обыгрывающим оттенки смысла в последующем положении.
Учитывая это, мы можем предположить, что схемы действования homoreflectibus (человека, активно рефлексирующего) в процессах понимания различных типов, по Г.И. Богину, «семантизирующего, когнитивного и распредмечивающего», имеют различный компонентный состав метаединиц и выстраиваются по разным моделям. Допустим, при когнитивном типе схема действования обязательно строится на базе метаединицы «договоренность» о неких признаках животного начала человека. В рамках семантизирующего и распредмечивающего понимания необходимо введение метаединиц -«нечеткой лингвистической логики» как усмотрения и анализа «гуманитарных систем», которые, как и элементарные частицы в квантовой механике, зависят не только от имманентно присущих характеристик объекта, но и от включения в процесс категории наблюдателя. Здесь мы видим общность семантизирующего и распредмечивающего типов понимания. В других случаях будет наблюдаться общность схемопостроения не между семантизирующим и распредмечивающим, а между когнитивным и распредмечивающим пониманием. Феноменологическая рефлексия и рефлексия ноэматическая (интуитивная) дают возможность прорыва к глубинам смысла, в отличие от семантизирующего типа понимания, когда схематизация ведет лишь к денотатам и номинантам. «Настройка на среду» является обязательным условием и признаком схем действования, от текста к тексту, от когнитивного типа понимания к распредмечивающему, это производит не стабильные закостенелые схемы, а включает в их состав меру неопределенности, вариативности. Но несмотря на это схематизация и как процесс, и как результат всегда четко обозрима, в отличие от категоризуемых ею элементов, и может быть сопоставлена с понятием как репрезентантом выводного знания, а не с образами и представлениями.
Каждая из метаединиц, и в особенности это касается метасмыслов, обладает способностью к «растяжению» в процессе развертывания текстовой реальности, а значит, структурная схема будет сопровождать и влиять на реципиента в течение долгого периода времени, даже при элиминации элементарных смыслов (ноэматических единиц), категоризованных в результате введения их в эту метаединицу, возможно на протяжении всей его работы с текстом. Все это говорит о немаловажности компонентного состава схем, или набора конкретных метаединиц построения схемы действования.
Компонентный состав не сводится к простым метасмыслам и метасредствам, в текстах сложных для понимания требуется использование сложных метаединиц, совмещающих признаки метасмыслов и метасредств текстопостроения. В наших работах мы уже описывали данные метаединицы, они ускоряют работу по декодированию смысла и «о-сознанию»:
- Метасвязи - связи узловых метасмыслов и метасредств в суперконструкте смысла.
- Прогностические стратегии, которые реализуются у продуцента до или в процессе опредмечивания смысла, а у реципиента определяются константами смыслопорождения и «схемами действования».
- Трансформации онтологической картины, структурирующие изменения картины мира, отношения к воспринимаемым феноменам [4, с. 111].
Каждая из схем действования, полученная без привлечения феноменологической рефлексии в сложном сипе текста, теряет свою актуальность с априорностью принятия положения о неузуальности каждой конкретной естественно развивающейся системы и системы взаимодействия «человек - текст» в частности, компоненты, составляющие подобные системы, далеки от примитивизма, и средства формальной логики и редукционистские теории здесь оказываются не работающими.
Рецензенты:
Гусаренко С.В. д.фил.н., профессор, декан факультета филологии, журналистики и межкультурной коммуникации, заведующий кафедрой культуры русской речи ФГАОУ ВПО «Северо-Кавказский федеральный университет», г. Ставрополь.
Чанкаевой Т.А., д.фил.н., профессор, профессор кафедры связей с общественностью ННОУ ВПО «Институт дружбы народов Кавказа», г. Ставрополь.
Библиографическая ссылка
Бредихин С.Н. СХЕМОПОСТРОЕНИЕ В РАМКАХ МЕТАЕДИНИЦ ГЕРМЕНЕВТИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА ПОНИМАНИЯ И ИНТЕРПРЕТАЦИИ // Современные проблемы науки и образования. – 2014. – № 4. ;URL: https://science-education.ru/ru/article/view?id=13920 (дата обращения: 19.04.2024).