Сетевое издание
Современные проблемы науки и образования
ISSN 2070-7428
"Перечень" ВАК
ИФ РИНЦ = 1,006

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПЕРЕМЕНЫ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ В СОВЕТСКОМ ОБЩЕСТВЕ: ПО СТРАНИЦАМ ПАРТИЙНОЙ ПЕЧАТИ

Булыгина Т.А. 1
1 ФГАОУ ВПО «Северо-Кавказский федеральный университет»
Автор обращается к проблеме интеллектуальной жизни советского общества после смерти Сталина. Общественная мысль и гуманитаристика должны были реагировать на изменения в политическом контексте. Используя материалы периодической печати, автор анализирует состояние общественного сознания. Отмечается растерянность обществоведов в условиях прекращения потока идеологических установок, которые поступали от партийно-государственного руководства. Одни продолжали следовать сталинским установкам, другие стали корректировать свои взгляды. Власть перед обществоведами ставила новые задачи по отражению советской действительности. При этом главные положения советской идеологии, разработанные в 1930–1940-е гг., остались неприкосновенны.
обществоведение
периодическая печать
идеология
общественное сознание
1. Булыгина Т.А. Из интеллектуальной жизни советского общества. Статья 2. Общественные науки, массовое и общественное сознание в послевоенные годы // Гуманитарные и юридические исследования. – 2014. – № 3.
2. Дневники С.С. Дмитриева... // Отечественная история. – 1999. – № 5.
3. И.В. Сталин — великий продолжатель дела Ленина // Коммунист. – 1954. – № 4.
4. Ким М., Голиков Г. Некоторые вопросы разработки истории советского общества // Коммунист. – 1954. – № 5.
5. Коммунист. – 1953. – № 13.
6. Коммунист. – 1953. – № 6.
7. Коммунист. – 1953. – № 12.
8. Коммунист. – 1953. – № 2.
9. Коммунист. – 1953. – № 13.
10. Коммунист. – 1954. — № 5.
11. Коммунист. – 1954. – № 14.
12. Кузнецов А., Соллертинская Е. Серьезные ошибки в книге о собственности // Коммунист. – 1953. — № 17.
13. Леонтьев А. О мирном сосуществовании двух систем // Коммунист. – 1954. – № 5.
14. Мстиславский П. Народное благосостояние // Новый мир. – 1953. – № 11.
15. Неустанно воспитывать советских людей в духе коммунистической мора¬ли // Коммунист. – 1954. – № 13.
16. Островитянов К. О предмете политической экономии // Коммунист. – 1954. – № 4.
17. Политическая история: Россия – СССР – Российская Федерация: В 2 т. Т. 2. / Авт. кол.: С. В. Кулешов и др. – М.: Терра, 1996. – 718 с.
18. Письмо М. Колганова и ответ редакции // Коммунист. – 1954. – № 8.
19. Рецензия на книгу М.Т. Флоринского «Русская история и ее интерпретаторы» // Коммунист. – 154. – № 11.
20. Сталин И. Относительно марксизма в языкознании. К некоторым вопро¬сам языкознания. – М.: Правда, 1950. – 32 с.
21. Тарле Е. Фальсифика¬торы истории — пособники поджигателей войны (Зарубежная историография 1946–1953 г.) // Коммунист. – 1954. – № 9.
22. Титаренко С. Верный ученик и великий продолжатель дела Ленина (к 75-летию Сталина) // Коммунист. – 1954. – № 18.
23. Хрустов Ф. История КПСС — марксизм-ленинизм в действии // Коммунист. – 1953. – №14.
24. Шепилов Д.Т. Генеральная линия партии и вульгаризаторы марксизма // Правда. – 1955. – 24 января.
Противоречивые события советской истории после смерти Сталина так или иначе отразились на интеллектуальной жизни общества. Наиболее зримо это прослеживается в общем образе и способах существования гуманитарных наук. Советская гуманитаристика, как и общественная мысль в целом, в хрущевское десятилетие имеет свою внутреннюю историю, хотя и связанную с историей советского общества, но несколько отличную от других социальных процессов. Речь идет и о скорости изменений, и о специфической природе этого процесса.

С одной стороны, общественные науки как идеологический инструмент должны были первыми улавливать перемены в политическом курсе и в соответствии с этим первыми «менять лицо». С другой стороны, как зеркало общественного сознания советское обществоведение, привыкшее к стереотипам сталинской эпохи, не в состоянии было быстро переосмыслить происходившие перемены [1]. Сила привычных идеологических подходов давила на сознание официальных гуманитариев и вступала в противоречие с реальными политическими переменами. Это порождало растерянность и страх в среде идеологических работников, к которым принадлежали и ученые-обществоведы. Следует заметить также, что советский социум середины 1950-х гг. был настроен не так оптимистично, как после Великой Отечественной войны. Место надежды сменило тревожное ожидание. Это состояние было характерно и для гуманитариев. В своей дневниковой записи 14 июня 1953 г. историк С.С. Дмитриев так выразил эмоциональное и умст­венное состояние общества: «Все тихо, и все в ожидании перемен, разрядов, новостей ...Странное, томящее ожидание. Понимание невозможности делать то, что делалось. Непонимание, что же следует делать ... Время любопытное. На распутье - лучше не выразить его сущности» [2, с. 150-151].

Анализ такого источника общественного сознания, каким является периодическая печать того времени, помогает более тонко уловить нюансы настроений в среде многочисленного клана советских идеологов, включая обществоведов. Несмотря на некоторое замешательство - ведь речь шла не о рядовом партийном вожде, а о самом Сталине, пропагандистские клише менялись по хорошо усвоенной еще во времена массовых репрессий технологии. Первое ее правило - исключить всякие упоминания о скомпрометированной персоне. В случае со Сталиным эта норма проявилась несколько иначе. Ссылки на Сталина в прессе сокращались постепенно. С 20 марта 1953 г. его имя стало реже встречаться в заголовках газет, хотя контекст упоминаний остался прежним, например «партия великого Сталина». Первые упоминания о культе личности в мартовских номерах журналов и газет не связывались с именем Сталина [16, c. 523].

Для обществоведов, привыкших получать очередную установку с верхних партийных этажей, настало время полного смятения. Одни продолжали ссылаться на работы Сталина и материалы XIX партийного съезда и требовать от студентов знания «Краткого курса». Наиболее чуткие к переменам политического курса представители обществоведческой элиты пытались смягчить солдафонский стиль идеологических проверок. Изучение стиля, формы, характера подачи материала в статьях теоретического органа партии - «Коммуниста» (так стал называться после XIX съезда журнал «Большевик») дает некоторое представление о состоянии умов обществоведов.

В 36 номерах журнала за 1953-1954 гг. было помещено не менее 30 материалов, непосредственно касавшихся общественных наук. Вторая книжка журнала за январь 1953 г. открывалась традиционной для сталинской эпохи передовой статьей «За воинствующий материализм в общественной науке». Эта публикация может быть взята за точку отсчета при выяснении характера изменений в сознании партийных обществоведов. В ней содержался полный комплект «воинствующего» сталинизма. Обращают на себя внимание привычный для сталинских идеологов агрессивно-площадной язык изложения, множественные ссылки на вождя, упоминания имени Ленина только в сталинском контексте. В основе содержания статьи лежит сталинский тезис об объективном характере законов исторического развития и разоблачении «субъективистских идеалистических извращений марксистско-ленинской теории». Статья проникнута ненавистью к «врагам народа». К этим врагам отнесен автор «антимарксистской книжки» «Военная экономика СССР в период Великой Отечественной войны», бывший председатель Госплана Советского Союза Н.А. Вознесенский, расстрелянный осенью 1950 г. Привычно прозвучали обвинения в адрес обществоведов. В частности, критика была направлена в адрес бывшего главного редактора журнала П. Федосеева и членов редколлегии М. Иовчука и Г. Александрова. Таким образом, продолжал действовать принцип круговой поруки, когда ученые связывались общей виной - не допустил ошибку, так допустит в будущем, поскольку абсолютная истина доступна только партии, символом которой выступала личность Сталина [8, c. 5-10].

Однако содержание журнала после марта 1953 г. начало незаметно, но неуклонно меняться. Редакционные установочные статьи стали несколько отходить от стилистических и содержательных «эталонов» 1940-1950-х гг., а вот авторские материалы, за исключением очень немногих, опирались на прежние догмы. Летом 1953 г. в редакционной статье «Народ - творец истории» о Сталине уже не говорилось ни слова [7]. Более того, в ней опосредованно упоминался культ личности, отмечались «отступления от марксизма-ленинизма в вопросе о роли личности в истории», что было чревато принижением роли Коммунистической партии и затуханием народной активности. От имени ЦК редакция сформулировала идеологический заказ работникам общественных наук, которые должны обосновать роль советского народа как творца социализма. В то же время ответственность за «сползание к культу личности» возлагалась не на политическое руководство, а на научных работников [7, с. 46-47]. Казалось, метод, когда виновниками за перегибы коллективизации и за неудачи выполнения государственных планов объявлялись конкретные исполнители и неумелые идеологи, был типично сталинским. Однако последующая интеллектуальная история советского общества показала, что этот обвиняющий принцип, когда ученые-обществоведы оказывались стрелочниками за все ошибки руководства, был неизменным для любого периода советской истории.

Уже в 1954 г. обнаруживается новаторский характер задач, которые ставило новое советское руководство перед обществознанием. Об этом свидетельствует передовая статья «Наука и жизнь» в одной из книжек «Коммуниста» за этот год. Среди этих задач названы изучение новых явлений советской действительности, актуализация тематики гуманитарных наук, разработка практических рекомендаций по строительству коммунизма, необходимость обращения обществоведов к конкретным научным исследованиям. Критикуя философов за подмену научного анализа иллюстрированием и комментированием классиков, авторы статьи обращали внимание на необходимость исследовательской работы в области диалектики, логики, этики, эстетики, т.е. ранее практически запретных направлений [11, с. 6-8]. Печатный орган ЦК КПСС взял под защиту Н.В. Трубина, который позволил себе на страницах «Ботанического журнала» критиковать взгляды «корифея» советской агрономической науки Т.Д. Лысенко [11, c. 10].

Идеологам, воспитанным в сталинскую эпоху, было чрезвычайно трудно настроиться на новую волну, о чем свидетельствует публикация Ф.В. Константинова в одном из последних номеров «Коммуниста» за 1953 г. «Роль социалистической идеологии в развитии социалистического общества». В ней звучат прежние мотивы против космополитизма, буржуазного объективизма, идеализма, национализма. Автор говорит об «огромной роли Сталина» во всех наших делах. Сохранен презрительно-грубый язык при оценке работы коллег-обществоведов: «не одну пару брюк просидели над изучением марксистских книг, но бесполезно», «научные исследования - скучная жвачка» и т.п. Одиозность статьи не смягчается общими фразами об идеалистической теории культа личности [9, с. 56-58]. Диссонансом этой статье была публикация историка А.М. Панкратовой «Насущные вопросы советской исторической науки». Вся биография этого ученого свидетельствует об искренности ее коммунистических убеждений и одновременно о ее гуманности и порядочности. С учетом этого можно предположить, что академик Панкратова серьезно и с надеждой приняла заявления нового руководства страны об углублении и обновлении обществоведческих исследований. Язык статьи в большинстве случаев научно выдержан, текст свободен от вульгаризмов и брани. Автор обращает внимание на действительно слабые места в исторической науке, в частности на отсутствие исследований по истории советского периода [6, с. 56-58].

Кроме деклараций о новых рубежах в обществоведении, журнал при всей своей официозности приоткрывал возможности для развития новых научных направлений в гуманитаристике. В истории это были проблемы советского общества [4, с. 48-57] в экономической теории - идеи о предмете политической экономии [15], в философии - проблема личности в советском обществе [168], вопросы диалектики [169] и тема морали [14]. Появились публикации, в которых предварялись теоретические новации, сформулированные в материалах XX съезда КПСС [34]. Именно на страницах «Коммуниста» была высказана идея о выделении истории партии как самостоятельной дисциплины [23].

В то время журнал заложил традицию последующей советской периодики помещать материал по критике зарубежного (на языке тех лет - буржуазного) обществознания, который впоследствии сложится в самостоятельную рубрику [19; 21]. Заметки этого раздела писались по всем ка­нонам классовой борьбы в стиле полной нетерпимости. Вместе с тем они не­вольно знакомили читателя с наличием новых зарубежных работ, с их тематикой и, некоторым образом, с методологией. Так делались первые шаги в искусстве чтения между строк советских обществоведческих изданий. Например, в заметке Е. Тарле о зарубежных историках Второй мировой войны о книге Х. Арендт «Происхождение тоталитаризма» говорилось в крайне враждебном тоне. В то же время думающий читатель между строк этой рецензии мог прочесть истинную причину негативной оценки советским историком антифашистской работы: аналогии фашистского государства с СССР были слишком очевидны. Авторы другой рецензии на книгу эмигранта М.Т. Флоринского, широко применяя советские лексические штампы, вроде «маразм американской исторической науки», в то же время дали широкий очерк взглядов зарубежных исследователей советского общества.

До известного доклада Н.С. Хрущёва на XX съезде любая новизна, любой идеологический поворот делался с оглядкой на массовое сознание, отравленное тотальным поклонением перед святостью и непогрешимостью вождя. Отказ от возвеличивания Сталина на первых порах осуществлялся под вывеской развития сталинского наследия. Сталин оставался символом марксистско-ленинской святости, а «Краткий курс» - символом веры. В 1954 г. были подготовлены две обширные статьи, посвященные Сталину. Одна из них - передовая [3], а другая - авторская [22]. В редакционной статье «За творческое изучение марксистско-ленинской теории» «Краткий курс» назван научной историей большевизма и энциклопедией основных знаний в области марксизма-ленинизма [11].

Вместе с тем материалы журнала продемонстрировали прежние методы «исправления» истории. После того как в 8-м номере «Коммуниста» за 1953 г. было дано сообщение о разоблачении Берия в выражениях 1937 г.: «шпион, изверг, предатель Родины», его имя мгновенно исчезло со страниц издания, даже когда описывались события, непосредственно связанные с его действиями. По принципу оруэловского «министерства правды» вся печатная продукция СССР регулярно проверялась на предмет изъятия и исправления (!) согласно политической конъюнктуре.

Критика пропагандистской, учебной и научной работы обществоведов в это время ограничивалась стандартными эпитетами, популярными в последние годы правления Сталина: догматизм, начетничество, отрыв от жизни. Цинично звучат слова Сталина в 1950 г., менее чем через год после погрома генетиков и за год до репрессий против неугодных экономистов: «Общепризнано, что никакая наука не может развиваться и преуспевать без борьбы мнений, без свободы критики» [20].

Изучение журнальных текстов приводит к заключению, что для сути «новой» политики как до XX съезда партии, так во многом и после него была характерна неприкосновенность главных положений советской идеологии, разработанных в 1930-1940-е гг. В той же редакционной статье «Наука и жизнь» наряду с призывом к обновлению обществоведения звучит предостережение от ревизии принципов марксистско-ленинской теории под предлогом борьбы с догматизмом [10, с. 9]. Жесткой критике подверглись те ученые-экономисты, которые с оптимизмом восприняли позицию Г.М. Маленкова о преимущественном развитии производства товаров народного потребления. Еще до официального осуждения данного курса в «Правде» [24], в январе 1955 г. в «Коммунисте» подвергалась критике публикация П. Мстиславского «Народное благословение» [15] за извращение сталинских принципов развития советской экономики, за путаницу в трактовке закона стоимости [10, с. 10]. Редакция журнала поддержала авторов рецензии, критикующих книгу М.В. Колчанова «Собственность в социалистическом обществе» в основном за то, что автор почти не вспоминает об основном экономическом законе социализма, сформулированном Сталиным [12; 18]. В материалах журнала за 1954 г. помещена критика взглядов Э. Бурджалова на Февральскую и  Октябрьскую революции [10, c. 49].

Таким образом, через анализ текстов, структуры, форму издания можно проследить некоторые тенденции эволюции общественного сознания в определенный исторический период.

Рецензенты:

Покотилова Т.Е., д.и.н., профессор кафедры истории России Северо-Кавказского федерального университета, г. Ставрополь;

Крючков И.В., д.и.н., профессор, декан факультета истории, философии и искусств Северо-Кавказского федерального университета, г. Ставрополь.


Библиографическая ссылка

Булыгина Т.А. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПЕРЕМЕНЫ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ В СОВЕТСКОМ ОБЩЕСТВЕ: ПО СТРАНИЦАМ ПАРТИЙНОЙ ПЕЧАТИ // Современные проблемы науки и образования. – 2015. – № 2-1. ;
URL: https://science-education.ru/ru/article/view?id=20802 (дата обращения: 29.03.2024).

Предлагаем вашему вниманию журналы, издающиеся в издательстве «Академия Естествознания»
(Высокий импакт-фактор РИНЦ, тематика журналов охватывает все научные направления)

«Фундаментальные исследования» список ВАК ИФ РИНЦ = 1,674