Одним из образов, уже не одно столетие будоражущих мысли и чувства европейцев как на Западе, так и на Востоке, был образ раннесредневекового скандинава-норманна, или викинга, разбойника и воина, грабителя и торговца, разрушителя и созидателя королевств и княжеств. Этот образ не только стал частью исторической памяти разных европейских этносов, но и обрел характер неотъемлемого компонента их политической культуры. Возникнув для европейцев сразу после первых контактов со скандинавским, тоже европейским, но иным миром, проблема «норманна-викинга» быстро превратилась в проблему одновременно интеллектуальную и политическую. В интеллектуальную потому, что вынужденные партнеры скандинавов должны были сформировать свои представления об этом неизведанном для них мире и его представителях и оформить эти представления в виде ценностно-ориентированного образа, зафиксировав его как в устной традиции, так и в письменном виде. В политическую потому, что скандинавы очень быстро оказались интегрированными в международно-политические реалии раннесредневековой Европы, смешав воедино и без того зыбкую грань между внутренней и внешней политикой тогдашних государственных образований [ 1].
Начало «норманнской» экспансии и ее растущий географический охват от пространств Восточной Европы до берегов Средиземного моря уже давно как в зарубежной, так и отечественной историографии трактуется как вторая волна Великого переселения народов. Однако в отличие от первой волны, которая привела к падению античной цивилизации и началу становления варварской государственности в Европе и которая имеет огромную историографию, укладывающуюся в одно понятие «генезис и типология феодального общества», вторая волна столкновений между христианской и мусульманской Европой и Барбарикумом таким вниманием оказалась обделенной. Как правило, за исключением исследования Л.Мюссе [10], данная проблема не выходит за рамки изучения процессов становления ряда конкретных раннесредневековых европейских государств, в том числе древнерусского, в которых определенную, истинную или мнимую, роль сыграли некоторые из этносов, участвовавших в этом процессе.
Согласно В.П.Будановой, результатом системного взаимодействия Барбарикума и античной цивилизации стало формирование уникального этнического пространства, под которым «подразумевается вся совокупность племен и народов, связанных с конкретным историческим явлением и его этническим образом в истории» [2 С.145; 3. С.9]. Вне всякого сомнения, данное понятие может использоваться, когда речь заходит о «норманнской проблеме», интерпретируемой через категорию «историческая память», поскольку любое этническое пространство состоит из двух компонентов: реальных участников данных событий, связанных с миграцией, адаптацией и ассимиляцией вступающих в контакты друг с другом этносов, и системы представлений об этих племенах и народах, некоем этническом образе, который первоначально создавался современниками событий, а затем ретранслировался в рамках исторической памяти национальными историографиями нового и новейшего времени. Все это делает весьма актуальным взгляд на проблему «норманнов-викингов» сквозь призму этнонимии как главного конструкта этнического пространства, ибо, во-первых, сам этноним может быть объектом исследования, так как этноним - это слово, а значит, подчиняется законам языка и может меняться вместе с его носителями; во-вторых, объектом изучения становится сам носитель этнонима, хотя не всегда одно и то же название могло обозначать одного и того же носителя, а сам этноним мог превратиться в собирательное понятие; в-третьих, этноним завоевателей мог быть перенесен на завоеванных; наконец, в-четвертых, содержание этнонима могло меняться и независимо от его владельца. При этом вовсе не обязательно, чтобы изменился сам этнический объект, достаточно было, чтобы иным стало представление у тех, кто использовал данный этноним [2. C.151-152].
Этническое пространство априори предполагает существование некоей территории, которую оно покрывает, а поскольку данное пространство есть продукт сложного взаимодействия двух вступающих между собой в контакт цивилизаций, находящихся на разном уровне общественного развития, поэтому его формирование проходит определенный исторический путь. В итоге сама эта территория может претерпеть существенные перемены как в географическом, так и в этнополитическом смысле. И в этом случае весьма важным, на наш взгляд, является привлечение тех наработок, которые были сделаны в отечественной историографии в последние десятилетия. Речь идет о концепции «контактной зоны», впервые сформулированной В.Д.Королюком на материале Юго-Восточной Европы применительно к периоду перехода от античности к средневековью, и ее дополненном и расширенном, за счет введения понятия «зона контактов», варианте Е.А.Мельниковой, которая в первую очередь обращается к скандинавскому материалу.
Прежде всего, подобные этнически-территориальные пространства представляли собой своеобразные «перекрестные поля», в пределах которых процессы этнополитического и этносоциального развития могли в итоге приобрести самые различные результаты - от ассимиляции одного этноса другим до процесса этнической амальгамизации, итогом которой становилось появление нового, синкретического общества. Именно В.Д.Королюк, используя эмпирический материал, территориально принадлежавший стыку Юго-Восточной, Центральной и Восточной Европы, выделил эту часть Европейского континента в особую «контактную зону», для которой, по его мнению, были характерны особые социально-экономические, политические, культурные процессы, далеко не аналогичные или даже близкие процессам, одновременно протекавшим в соседних регионах синтезного или бессинтезного путей генезиса феодального общества.
Исследование В.Д.Королюком этих специфических этнически-территориальных пространств привело его к некоторым выводам, которые, по нашему мнению, можно принять в качестве основных признаков «контактной зоны»:
- наличие определенного континуитета между подосновой общественных отношений, существовавших на данной территории до момента появления нового этноса с последующим развитием синкретического общества в пределах этой же территории;
- определяющая роль этнической интеграции в процессе формирования «контактной зоны»;
- преобладание в ходе этнической интеграции пришлых, стоящих на более низкой ступени общественного и культурного развития элементов над автохтонным населением;
- необходимость точной локализации исходных пунктов этнических переселений с целью определения готовности переселявшихся этносов к процессам этнической интеграции с коренным населением;
- определение факта резкого нарушения в развитии материальной культуры как результата данной этнической интеграции.
Таким образом, по мнению В.Д.Королюка, главной особенностью любой «контактной зоны» должно быть, с одной стороны, сохранение общественной подосновы «коренного» общества, но серьезное нарушение или искажение процесса континуитета, способного возникать между «коренным» и «некоренным» обществами в момент их встречи - с другой [5, 6, 7, 8].
Взгляды В.Д.Королюка получили дальнейшее развитие в трудах отечественных медиевистов уже на рубеже ХХ - XXI вв., когда проблема «контактной зоны» во многом освободилась от тисков экономического монизма, характерного для традиционной советской историографии. Так, в рамках культурологического подхода И.И.Варьяш подчеркивала, что в условиях соприкосновения, а иногда и открытого столкновения две системы ярче проявляют присущие каждой в отдельности особенности. По ее мнению, «готовность того или иного общества к контакту, его формы, обстоятельства протекания, последствия, трансформация, возникновение или отсутствие синтезных явлений - все эти явления могут многое сказать о закономерностях общественного развития на том или ином этапе». С другой стороны, весьма важным, с ее точки зрения, является именно исследование самого механизма и конкретных результатов подобного культурного взаимодействия. Именно благодаря такому подходу открывается возможность проследить, что в новой системе является неизменной константой и несет основную нагрузку в качестве «строительного материала», а что легче и быстрее поддается ассимиляции и, соответственно, не может быть отнесено к основным признакам системы [4].
Однако феномен культурного взаимодействия, осуществляемого в пределах формирующейся «контактной зоны», является лишь одним из факторов как ее образования, так и дальнейшего существования. Реальная политическая жизнь, безусловно, во все эпохи была намного более сложной и динамичной, а проблема «контактной зоны» чрезвычайно легко инкорпорировалась в проблему изучения международных отношений в широком смысле этого слова. Объективное расширение предмета исследований влечет за собой необходимость несколько расширить наши представления о «перекрестных полях» как геополитической форме этнически-территориального пространства. Определенный сдвиг в этом отношении связан с исследованиями Е.А.Мельниковой, которая, взяв за основу именно материал «норманнской экспансии», ввела в научный оборот новое понятие - «зона контактов». По ее мнению, взаимоотношения этносов при решении территориальной проблемы в рамках становления этнического пространства проходит два обязательных этапа: этап «зоны контактов» и собственно этап «контактной зоны». Однако смена одного этапа другим не является чем-то обязательным, ибо все зависит от степени развитости той территории, которая подвергается этническому давлению извне. Чем более высок уровень социально-экономического и политического развития, тем менее шансов для трансформации «зоны контактов» в «контактную зону». Но если ситуация существует с точностью наоборот, то в таком случае можно говорить именно о «контактной зоне», в рамках которой, наряду с другими сферами общественной жизни, начинает развиваться тот диалог культур, о значении которого писала И.И.Варьяш [9].
Таким образом, понятие «зона контактов», исходя из анализа отечественной историографии, можно определить как некую переменную величину, результат развития которой имеет неопределенный характер и в которой развитие общества идет по пути сохранения автохтонных общественных структур с небольшими вкраплениями структур пришлого этноса. Вместе с тем понятие «контактная зона» приобретает статус величины постоянной, где это постоянство и устойчивость замешаны на амальгаме общественных институтов автохтонного и пришлого этносов при сохранении некоторых компонентов континуитета. Оба эти понятия имеют характер универсальных и могут, на наш взгляд, использоваться для изучения этнополитических процессов в раннем средневековье на всем пространстве европейского континента.
Рецензенты:
Корзун Валентина Павловна, доктор исторических наук, профессор, заведующая кафедрой современной отечественной истории и историографии, Омский государственный университет им. Ф.М.Достоевского, г.Омск.
Свешников Антон Вадимович, доктор исторических наук, доцент кафедры всеобщей истории, Омский государственный университет им. Ф.М.Достоевского, г.Омск.
Библиографическая ссылка
Якуб А.В. КОНЦЕПЦИЯ «КОНТАКТНОЙ ЗОНЫ» И «НОРМАННСКИЙ ВОПРОС» В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ ХХ – НАЧАЛА XXI ВВ. // Современные проблемы науки и образования. – 2012. – № 6. ;URL: https://science-education.ru/ru/article/view?id=8033 (дата обращения: 24.04.2024).