Способность вербализировать свой эмоциональный опыт - важная составляющая мыслительных и регуляторных процессов личности. Артикуляция чувств и состояний - первый шаг на пути их осознанного и целенаправленного изменения. В этом отношении интересным представляется подростковый и старший юношеский возраст, что обусловлено преобладанием деятельности общения и стремительным развитием абстрактно-логического мышления в данный период. Важно понимать, что эмоциональные переживания - неотъемлемая часть как внутрипсихической жизни личности, так и составляющая культуры всего человечества. Однако, в отличие от мыслей, эмоции репрезентированы в общении и взаимодействии опосредованно - через невербальные знаки (лицевая экспрессия, цветовые символы, образы искусства) и вербальные, которые обычно подразделяются на две группы: слова, непосредственно называющие эмоции, и лексика, имеющая ярко выраженную сему эмотивности. Первая группа, включающая концепты эмоций и чувств, безусловно, предполагает некоторое отвлеченное видение, обобщение различных переживаний, возникших в опыте субъекта, что предъявляет соответствующие требования к уровню сформированности мыслительных процессов. Вторая группа в большей мере характеризует степень вовлеченности носителя языка в разнообразные коммуникативные процессы, описывая широту и разнообразие его опыта общения с различными людьми, группами, общностями. Именно концепты эмоций и чувств, сформированные настолько, что уже стали поверхностным, легко доступным слоем лексики, тем, который проявляется как активный словарь эмоций, - и стали предметом данного исследования.
В коллективной монографии «Эмотивный код языка и его реализация» [5] проведено обширное обобщение только некоторых результатов эмотиологии: речевая и неречевая коммуникативная деятельность человека, опосредуемая эмоциями, которые, с одной стороны, являются предметом означивания, с другой - предметом выражения, с третьей - способом / средством эмоционального мировидения, получившего отражение в эмотивных кодах языка. В этой монографии достаточно убедительно показано, что проблемы противопоставления рационального и эмоционального, а их вместе - интеллектуальному, в языке больше нет, поскольку внутренняя форма слов, их семантика и синтаксические конструкции являются эмоционально опосредованными. Процесс имянаречения и процесс функционирования всех имен в различных коммуникативных локусах эмоционально мотивирован.
Тот факт, что у детей разных лингвокультурных сообществ долгое время превалирует эмоционально-образное мышление в восприятии мира и себя в этом мире (что выражается в соответствующей лексике, грамматике и интонации) говорит об эмоциональной доминанте врожденных глубинных структур как компоненте врожденного эмоционального интеллекта человека [2]. Этот интеллект остается с человеком на всю жизнь, только его эмоциональная доминанта с возрастом ослабевает, и у разных людей она либо уравновешивается с рациональным компонентом интеллекта, либо уступает ему, либо продолжает превалировать, но со значительно меньшей долей по сравнению с детским возрастом. Это соотношение рационального и эмоционального в интеллекте взрослого человека зависит от сформировавшегося у него эмоционального дейксиса, т.е. от его эмоционального фокуса как точки отсчета в (а)вербальном поведении, в индивидуальной шкале ценностей в восприятии картины мира и в его эмоциональном картировании этого мира. Отсюда для лингвистики представляет новый интерес такой объект для исследования, как креативная эмоциональная языковая личность.
Как указывает О.В. Попов [2], в сознании человека существуют индивидуальные концепты различных эмоций и чувств, но все они являются подуровнями общечеловеческих представлений о тех или иных переживаниях. Автор признает, что толковые словари, призванные фиксировать наиболее общую картину национальных представлений несут на себе отпечаток личностных особенностей, философской и профессиональной принадлежности составителей. Далее автор рассматривает такие концепты, отображенные в словарях различных языков, как: скука, радость, любовь, сострадание, отчаяние, восторг, восхищение, наслаждение, страх, ужас, ненависть, грусть, печаль, стыд, страсть, зависть, ревность. Анализ, который проводит О.В. Попов, указывает, что ядро всех концептов перечисленных эмоций легко вычленяется и обнаруживается, практически совпадает первая семема в трех языках: русском, испанском, английском. Эта лингвистическая универсальность позволяет предполагать, что данные переживания во многом являются базовыми, но не в том традиционном психологическом толковании, согласно которому базовые, т.е. фундаментальные эмоции присущи и людям, и животным, а скорее, в общекультурном значении - в том, что представители различных национальностей склонны переживать сходные чувства, что закреплено в различных языках таким образом, что для всех этих эмоций и эмоциональных состояний имеются эмотивы-номинативы, значения которых практически одинаковы.
Т.В. Семенова [3] подчеркивает актуальность изучения эмоций и их вербализации как составляющих важный аспект межкультурной коммуникации. Автор придерживается все более набирающего силу подхода, согласно которому, эмоции - одна из форм отражения, познания и оценки объективной действительности, в которой человек одновременно выступает и объектом, и субъектом познания. Автор признает сложность изучения языка эмоций, объясняя ее сложностью и уникальностью самого объекта изучения, который в языке представлен двояко: как эмоциональное сопровождение речи говорящего и как объективированные знаки. Именно эта знаковая форма, форма эмотивов-номинативов выступает как объективно существующая реальность, подобно любой другой непосредственно наблюдаемой реальности. Важным заключением Т.В. Семеновой является тезис о наличии в эмоциональном опыте человечества группы ведущих универсальных эмоций, отображаемых языковыми средствами, что позволяет ожидать наличие универсальных эмотивных смыслов, ибо опыт человека в познании эмоций, как и какого либо другого фрагмента мира, закрепляется в языке.
Системный подход к исследованию вербальных способов репрезентации эмоций, реализуемый в современной лингвистике, позволяет заключить наличие двух вариантов экспрессии эмоций в языке: непосредственный, денотативный, основанный на использовании слов-названий эмоций (эмотивов); опосредованный, коннотативный, предполагающий описательную либо метафорическую форму. Первый вариант, по мнению исследователей, объективирует эмоцию как психический феномен более явно, так как в основном значении слов-эмотивов содержится интерпретация и указания на некий концепт, систему знаний о том или ином называемом переживании [5]. В настоящее время сложилась объективная необходимость в экспериментальной проверке обоснованности перечисленных точек зрения.
В качестве испытуемых в данном исследовании выступили: 300 человек в возрасте 13 14 лет (152 девушки, 148 юношей), 300 человек в возрасте 16-17 лет (156 девушек, 144 юноши).
Сбор экспериментальных данных осуществлялся следующим образом: испытуемым выдавались стандартные бланки и предлагалась инструкция написать все названия эмоций и чувств, которые им известны. Направленный ассоциативный эксперимент проводился без ограничения времени, в групповой форме. По окончании работы испытуемых бланки собирались и подвергались содержательному анализу и количественной обработке.
Содержательный анализ включал в себя: 1) сопоставление активного словаря эмоций и чувств испытуемых в соответствии с Основным списком-227 [1]. Этот этап включал выбраковку понятий, которые имеют сему эмотивности, но непосредственно называют либо проявления эмоций (экспрессивные акты - смех, слезы), либо физиологические состояния (голод, сонливость), либо черты характера (решительность, смелость); 2) составление общегруппового списка, т.е. перечня эмотивов-номинативов, которые хотя бы единично упоминались испытуемыми. Затем определялась частота упоминания для каждого эмотива и анализировался ранжированный ряд - от наиболее частотных, до наименее частотных понятий. Отметим, что показатель свыше 10%, согласно В.П. Серкину [4], является критическим уровнем, указывающим на неслучайность появления той или иной ассоциации.
Таким образом, предметом анализа стали эмотивы, значения частотности которых свыше 10%, при этом показатель 50% рассматривался как уровень очень высокой частотности, позволяющий рассматривать данный эмотив в качестве типичного, характеризующего наиболее значимые для данной выборки переживания. Количественная обработка предполагала сопоставление объема общегрупповых и индивидуальных списков эмотивов на предмет возрастных и гендерных различий.
Рассмотрим результаты содержательного анализа и количественной обработки полученных данных. Общий список эмотивов в группе девушек - 118 слов-названий эмоций. Наиболее частотными, т.е. представленными в активных словарях более, чем у 50% испытуемых, являются: любовь (77%), радость (77%), грусть (64%), ненависть (64%), злость (57%), печаль (55%) и страх (52%). Отметим, что перечень из 118 общегрупповых эмотивов включает у девушек значительную группу - 76 эмотивов, которые упоминаются менее 10% испытуемых или вообще единично. Таким образом, значительно частотными (более 10% частота упоминания) являются только 35,6% эмотивов из общегруппового списка, в том числе высокочастотными - 6%. Это характеризует индивидуальные словари девушек-подростков как наполненные общегрупповыми вербальными знаками эмоций, а также включающие эмотивы, существенно различающиеся в пределах одной возрастной группы. Среди высокочастотных эмотивов преобладают негативно-оценочные по своему содержанию концепты.
Общий список эмотивов в группе юношей - 92 слова-названия эмоций. Наиболее частотными являются: любовь (76%), радость (76%), злость (54%). С частотой упоминания менее 10% - 67 эмотивов. Всего значимо частотными являются 27,2%, в том числе высокочастотными - 3,3% эмотивов из общегруппового списка. Это характеризует активные словари юношей эмоций как наполненные крайне индивидуализированными понятиями, используемыми для вербального означивания эмоционального опыта. При наложении наиболее частотных эмотивов (имеющих более 10% частоты упоминания) обнаружилось, что в обобщенный словарь девушек включены все частотные эмотивы юношей. В нем также присутствуют эмотивы отрицательных переживаний: беспокойство, усталость, волнение, расстройство, ревность, зависть, боль, равнодушие, недовольство, огорчение, тоска, стеснение, безразличие, нервозность, неуверенность, неудовлетворенность, обида, отвращение, скорбь; а также эмотивы амбивалентных эмоций: интерес, сочувствие, удивление и такой эмотив как влюбленность. Эти данные наглядно демонстрируют ситуацию, когда юноши и девушки говорят на разных языках. Очевидно, что в ситуации межличностного общения девушкам будет существенно не хватать информации о переживаниях и состоянии сверстников противоположного пола. Тогда как юноши могут испытывать дискомфорт от того, что их сверстницы оперируют слишком большим объемом понятий, излишне дифференцированно отслеживая и артикулируя как свои переживания, так и эмоции окружающих. Однако необходимо подчеркнуть, что, несмотря на меньший объем активных эмотивов, юноши нередко используют очень специфические понятия, т.е. они очень индивидуально отбирают вербальные формы, призванные репрезентировать их чувства и эмоции. Очевидно, что это еще один фактор для усиления непонимания между юношами и девушками в этой возрастной группе, отражающий тенденцию юношей глубоко личностно передавать свои переживания, подчеркивать их неповторимость, несхожесть с эмоциями окружающих.
Важно подчеркнуть, что среди высокочастотных эмотивов испытуемых преобладают концепты, несущие высокий уровень интенсивности переживания. Это дополнительно характеризует сферу подростков как эмоционально-напряженную, что отображается в отбираемом из языка лексическом материале для фиксации собственного эмоционального опыта и переживаний окружающих.
Количественная оценка предполагала сравнение объемов активного словаря эмоций у девушек и юношей. Как показал анализ данных, у девушек выражен высокий (18-24 эмотива) уровень и имеются очень высокие значения (25 и более эмотивов), характеризующие объем словаря эмоций. У юношей существенно больше низких показателей (менее 10 эмотивов).
Вычисление достоверности гендерных различий с помощью t-критерия Стьюдента показало значимость на уровне 0,99. Таким образом, в возрасте 14-15-ти лет девушки существенно превосходят юношей в способности вербализировать эмоциональный опыт и дифференцированно описать переживания, как собственные, так и окружающих. Таким образом, можно заключить, что девушки в 14-15 лет стремятся к расширению своего словаря эмоций, интенсивно обмениваются знаковыми формами репрезентации эмоций, в результате чего у них выделяется значительная группа понятий, активно используемых большинством девушек этого возраста. У юношей наблюдается тенденция к подчеркиванию индивидуальности своих переживаний за счет активного использования специфических эмотивов, которые в итоге редко употребляются в данной поло-возрастной группе.
Общий список эмотивов в выборке девушек 16-17-ти лет составил 120 понятий. Наиболее частотными оказались: радость (88,6%), любовь (86,4%), страх (59,1%), грусть (54,5%), ненависть (52,3%). Тенденция увеличения объема общегруппового и индивидуальных словарей эмоций у девушек к периоду окончания школы полностью подтверждается.
Общий список эмотивов в выборке юношей 16-17-ти лет составил 94 понятия, что количественно соответствует объему общегруппового списка юношей 14-ти лет (93 понятия). Однако и по содержанию, и по распределению частотных эмотивов общегрупповые списки юношей 14-15-ти и 16-17-ти лет существенно различаются. Так, у юношей 16-17-ти лет больше высокочастотных (набравших более 50% частотны упоминаний) эмотивов, которые полностью покрывают высокочастотные эмотивы юношей 14-15-ти лет: любовь (75%), радость (68,8%), гнев (65,6%), злость (62,5%), страх (56,3%), ненависть (53,1%). Как видно из данного перечня, высокочастотными в данной выборке стали негативные переживания - гнев, ненависть, страх, которые имели значительную частоту в выборке 14-15-летних юношей, но упоминались менее чем 50% испытуемых. Также у 16-17-тилетних юношей больше эмотивов, набравших свыше 10% частоты упоминания. Если у подростков это 25 эмотивов, то у юношей - 32, при этом убывание частотности происходит более плавно. Этот факт указывает на увеличение объема общегрупповых эмотивов, некоторую универсализацию в юношеском возрасте (в противовес индивидуализации в подростковом) используемых понятий при вербализации эмоционального опыта. В первую очередь это достигается за счет увеличения объема индивидуального словаря эмоций: различия между подростками и юношами, вычисленные по t-критерию Стьюдента, достоверны на уровне 0,99.
В целом, можно отметить тенденцию нарастания интенсивных негативных переживаний в юношеском возрасте, что противоречит имеющимся литературным данным, согласно которым, именно подростковый период характеризуется интенсивными отрицательными переживаниями, тогда как юношеский описывается как рациональный, уравновешенный, ориентированный на логику и даже некоторое «резонерство». Можно предположить, что избыточная рациональность является в юношеский период лишь компенсаторной попыткой скрыть от окружающих интенсивные негативные переживания, а рассудочность и логичность представляют собой способ овладения энергией этих импульсов. Более того, следует признать нормативность такого рода реакций, ведь в этот период активно развивается абстрактно-логический интеллект, перед юношей встает множество задач, связанных с самоопределением, выбором жизненного пути, что нередко входит в конфликт с потребностью в близости, поддержании контактов с семьей. Отсюда - частотность таких эмоций, как гнев, злость, ненависть, наряду с любовью, восхищением, симпатией. При сопоставлении наиболее частотных эмотивов, можно отметить, что в выборке юношей этот перечень существенно покрывает перечень подростков, за исключением таких эмотивов, как возбуждение и бодрость, характеризующих в значительной мере физиологическую составляющую эмоциональной реакции, а также обиды, скорби и горя - пассивных реакций, которые, по-видимому, к юношескому возрасту становятся неприемлемы с позиций автостереотипов маскулинного поведения. Обращает на себя внимание частотность у юношей таких эмотивов, как апатия, равнодушие, безразличие - возможно, это отражает механизм защиты от интенсивных переживаний, таких как отчаяние, неудовлетворенность, тоска - принятие состояния нечувствования позволяет юноше в некоторой степени снять напряженность, отвлеченно осмыслить тот круговорот переживаний, в который он оказывается погружен. Важно отметить и частотность таких эмотивов, как зависть, ревность, огорчение - что явно указывает на большое количество неудовлетворенных потребностей, как в близких межличностных отношениях, так и в плане самоутверждения себя как взрослого, самостоятельного человека, что особенно характерно для данного возрастного периода.
В заключении следует отметить, что количественный прирост активного словаря эмоций, развитие содержания вербальных знаков эмоций и чувств, степень их напряженности и интенсивности хорошо согласуются с описаниями особенностей учащихся подросткового и старшего школьного возраста, что позволяет рассматривать активный словарь эмоций как важный показатель личностного развития, отражающий уровень овладения субъектом общекультурного чувственно-эмоционального опыта.
Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно- исследовательского проекта РГНФ «Формирование словаря эмоций и развитие точности опознания эмоций по лицевой экспрессии», проект № 11-36-00332а2.
Рецензенты:
Токарева Ю.А., д.псх.н., профессор, зав.кафедрой социальной психологии и психологии семьи, НВПОУ «Уральский гуманитарный институт», г. Екатеринбург.
Воронин В.М., д.псх.н., профессор, ФГОАУ ВПО «Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б.Н. Ельцина», г. Екатеринбург.