Земля в Аварии была малопригодна для развития сельхозкультур, население покупало хлеб в соседних владениях - шамхальстве Тарковском и ханстве Мехтулинском, поскольку «хлебопашество весьма скудное и недостаточное для прокормления своего» [8, с. 253]. Торговля была ограничена самыми необходимыми предметами (соль, хлеб, саман). Недостаток в Аварии ощущался во всем. К этому выводу приходили почти все обозреватели и путешественники, бывавшие в этих краях.
Столицей ханства являлся Хунзах, который был «расположен в конце долины над утесом, внизу коего жители имеют свои сады, посреди города протекает речка Тукита называемая и низвергается каскадом с утеса...» [8, с. 189]. Что касается обитателей ханского дома, то ситуация в нем к рассматриваемому периоду была такова. В 1801 г. в Белоканах после полученного ранения скончался правитель аварского владения Ума-хан, не без основания прозванный «Великим» за свои военные подвиги, мудрое правление и благородный характер. Со смертью Ума-хана «кончился и род аварских ханов по мужскому колену» [8, с. 189]. Как всегда в подобных случаях возникла борьба за опустевший престол.
У покойного хана оставались старшая дочь Баху-бике от первой жены Кистаман (дочь уцмия Кайтага), жена грузинка Дариджа, дочь Патимат (от Патимат Аксайской) и брат Гебек, рожденный от грузинской княгини по имени Марьям [5, с. 40]. В борьбу за престол вступила и последняя жена Ума-хана Китлилай, являющаяся двоюродной сестрой покойного нуцала. Последняя всячески противилась приходу к власти Гебека и вокруг нее сплотилась местная знать во главе с Андаловым сыном Чупана из тухума Огузилал. Тем не менее, правителем стал Гебек, находившийся в этой роли около 9 месяцев, когда был совершен переворот и владетель был умерщвлен в январе 1802 г. не без вмешательства Китлилай [5, с. 40].
На аварский престол был приглашен Султан-Ахмед-хан - племянник Ума-хана и муж его старшей дочери Баху-бике. Но и на этот раз борьба за власть не закончилась, на престол претендовал Сурхай сын покойного Гебека, основавшийся в селении Тукита. Между тем Султан-Ахмед-хан, проявив недальновидность, в конце августа 1819 г. во главе шеститысячного отряда выступил против крепости Внезапной, но у селения Бавтугай на левом берегу Сулака, разбитый наголову царскими войсками, бежал в горы. В наказание за это управляющий гражданской частью в Грузии, Астраханской и Кавказской губерниях генерал А.П. Ермолов низложил Султан-Ахмед-хана, а управление Аварией поручил сыну Гебек-хана Сурхаю [9, л. 19].
В 1819 г. А.П. Ермолов обещал Сурхай-хану через посредничество шамахала Тарковского чин генерал-майора и 5 тыс. рублей жалованья, в случае если он сможет практическим отстранить Султан-Ахмед-хана от власти. Однако все попытки Сурхай-хана утвердиться в Аварии не увенчались успехом.
В 1826 г. Султан-Ахмед-хан умер, оставив после себя малолетних сыновей и дочь. Кавказское командование было вынуждено разделить Аварию на две части, одну из которых передало в управление Сурхай-хану; другой, значительно большей частью управлял малолетний сын Султан-Ахмед-хана - Абу-Нуцал-хан.
Баху-бике предприняла энергичные меры по возвращению части владения, отданного под управление Сурхай-хану, а для этого необходимо было добиться признания Российским правительством права на ханство своего старшего сына. Эти попытки оказались результативными только после отправления в отставку генерала А.П. Ермолова. Сменивший его генерал И.Ф. Паскевич был убежден, что Сурхай-хан «не принес особой для российской власти пользы, а лишь исправно получал от правительства помощь и приезжал ежегодно в Тифлис для получения положенного подарка» [6, с. 44]. Поэтому чаша весов склонилась в пользу семьи Султан-Ахмед-хана, но поскольку он находился «при молодых летах, неопытности» и отличался, по оценке современников, «ограниченным умом», не имея «и тени власти отца своего», мать молодого хана Баху-бике вынуждена была взять на себя регентство.
Делами ханства Баху-бике занималась совместно «с приверженными к ней кадием Нур-Магомой, Андолбеком и другими» [6, с. 44]. Как отмечал очевидец, ханша «распоряжается в ханстве с общего совета и согласия, но сама без совещания не может ничего ни решить, не предпринять» [6, с. 44]. Со временем Баху-бике сумела достичь улучшений в отношениях с российскими властями на Кавказе.
К исходу первой трети XIX в. политическое положение Аварского ханского дома было непрочным. Прежний правитель Султан-Ахмед-хан оставил ханство в весьма здоровом политическом состоянии; при нем «народ аварский был...довольно покорен» [8, с. 188]. После его смерти ханство стало приходить в упадок. Немаловажным в этом упадке было бедственное положение экономики. Оценивая значение для жителей Аварии торговли с соседями, И.Ф. Паскевич в 1828 г. писал: «Аварцы, будучи народом бедным, терпящим нужду в самых первых потребностях жизни, и будучи окружены, подобно им бедными соседями, не могут доставлять необходимейших для себя вещей иначе», как, обменивая «некоторые собственные произведения» с жителями равнин, «без такого обмена и без торговли, аварцы существовать не могут» [1, с. 509].
В это время многие сельские общества, ранее находившиеся под управлением нуцалов, стали отказываться платить подати «своим» владетелям, а некоторые открыто склонялись на сторону набиравшего популярность имама Гази-Мухаммада. Обстановка несколько изменилась после победы России в войне с Ираном (1826-1828) и с Турцией (1828), в это время на подданство империи присягнули «гумбетовцы, чеченцы, андийцы, каратинцы» [8, с. 188].
Весной 1828 г. Абу-Султан-Нуцал-хан, старший сын ханши Баху-бике прислал к начальнику Левого фланга Кавказской линии генералу Энгельгардту доверенного с объяснением, что «он, руководствуясь советами матери своей ханши Баху и бабки ханши Гихили, имеет желание искать высокого покровительства» [8, с. 132].
9 сентября 1828 г. в Хунзахе при многочисленных свидетелях, в том числе российских офицерах, мулла крепости Грозной Мустафа Курумов привел к присяге Абу-Султан-Нуцал-хана на верноподданство Российской империи, а 8 января следующего года в отношении управляющего Азиатским департаментом Государственной коллегии иностранных дел С.Л. Лашкарева министру Императорского двора князю П.М. Волконскому говорилось об утверждении Сурхай-хана и Абу-Султан-Нуцал-хана владетелями Аварии и назначении им подарков. О щедрых царских подношениях аварским ханам и их семьям сообщается главнокомандующему И.Ф. Паскевичу: «Аварским владетельным ханам прежнему Сурхаю и вновь покорившемуся Абу-Султан-Нуцал-хану Всемилостивейшее повелено было производить из государственного казначейства по 2 тыс. руб. сер. в год» [6, с. 59]. Кроме того, обоих произвели в полковники с вручением им «Высочайших грамот, знамен с императорским гербом и богатые сабли с надписями, жалуемые им от Его Величества и сверх того для семейства Абу-Султанова подарки...» [6, с. 59]. Однако Баху-бике с сыном не соглашались на подобное примирение, которое могло, по их мнению, произойти только тогда, когда «Сурхай, именуемый ими только беком, останется довольным тем, что они ему дадут, и когда он возвратится к ним на службу» [3, с. 22]. По инициативе Баху-Бике завязались переговоры с российским командованием на Кавказе о российском подданстве [2, с. 520], в которых ханша отстаивала лишь узкоэгоистические интересы ханского дома. Политическая ориентация на Россию и присяга российскому престолу предлагались в обмен на то, чтобы аварскому дому вернули земли, ранее принадлежавшие хану, состоявшие из 6 хуторов и 8 деревень, а также восстановления «принадлежавшей по наследству магалы (подати) с деревень Тушетии и Мосок» [3, с. 22], а затем при Ермолове отданные шамхалу Тарковскому. Абу-Нуцал-хан ставил также вопрос о лишении Сурхай-хана права на владение частью территории Аварского ханства, кроме того, не лишать доходов, ежегодно получаемых еще Ума-ханом из Грузии. Естественно, на таких условиях российское командование не согласилось принять аварский дом под свое покровительство, ведь такой шаг мог испортить отношения с шамхалом и Сурхай-ханом. Подобные требования российские власти считали неумеренными, хотя прорусская ханская политика, не находила полную поддержку со стороны части окружения, о чем свидетельствует письмо Абу-Султан-Нуцал-хана к генералу И.Ф. Паскевичу, в котором, в частности, говорилось, что скорейшее решение вопросов поддержки его царскими чиновниками «заставит молчать насмешливых моих противников и возвеличит между равными» [8, с. 126].
При молодом Абу-Султан-Нуцал-хане «вольные» общества по существу отложились от хана ввиду важного обстоятельства, которое заключалось в следующем. При покойном Султан-Ахмед-хане они получали свою долю военных трофеев от совместных походов под его руководством [8, с. 126]. Этим хан обеспечивал себя постоянными военными трофеями, сохранял прочные позиции внутри ханства, в том числе в «вольных» обществах [8, с. 126]. По поводу этого русский историк Д.И. Романовский писал: «Влияние аварских ханов на соседние общества зависело от их личных качеств, и в особенности от их военной славы. Горцы до тех пор подчинялись этому влиянию, пока были уверены, что под предводительством ханов они скорее и легче получат добычу в набеге на мирные области» [10, с. 41]. Со смертью Султан-Ахмед-хана «вольные» общества лишились крупного предводителя в походах. Важное звено, связывавшее «вольные» общества с ханским домом обрывалось. По замечанию подполковника Скалона «вольные» общества, расположенные на территории Аварского ханства, лишь формально могли считаться союзниками хана, фактически же «ни в каком отношении от него» не зависели [8, с. 127]. Эти общества готовы были «служить не аварскому хану, а преимущественно тому, кто больше может заплатить» [8, с. 127]. Ко всем вышеперечисленным проблемам обострились отношения Баху-бике с Китлилай. Подполковник Скалон сообщал, что Китлилай, «весьма благоразумная женщина, во вражде с Баху, имеет влияние на управление народом, чему служит доказательство то, что она получает половину доходов ханства» [8, с. 134].
Кавказское командование решается воспользоваться этой распрей. В отношении генерала И.Ф. Паскевича министру иностранных дел графу К.В. Нессельроде, говорилось о том, что «непременно надлежит поддерживать Сурхай-хана и тем, увеличив его власть, уменьшить требования хунзахского хана и его матери» [6, с. 61]. В то же время И.Ф. Паскевич считает уместным «изыскать средства, кои склонили бы Паху к примирению Сурхай-ханом или удалили ее от дел» [6, с. 61]. Понимая, что российское командование на Кавказе затягивают решение поднятых Аварским домом вопросов, ханша Баху-бике решила обратиться непосредственно в Санкт-Петербург. Для этого в декабре 1829 г. ханша отправила в столицу Российской империи депутацию, состоящую из представителей хунзахской знати. Основной целью дипломатической миссии было возвращение наследственного имения Абу-Султан-Нуцал-хану и принятие Аварского ханства в российское подданство. Пробыв в Петербурге несколько месяцев, депутаты с щедрыми подарками вернулись в Хунзах с милостивой ответной грамотой.
В свою очередь министр иностранных дел России граф Несельроде в докладе императору Николаю I отмечал, что необходимо действовать в отношении аварского ханства с целью «усмирения ханши Баху, матери присягнувшего Нусал-хана аварского, откладывая на время решительные действия в отношении их требований, а семейство хана ласкать, поддерживать вражду ханши Баху с ее мачехой» [8, с. 134].
Командование уделяло ханству серьезное внимание и всячески желало наладить с ним отношения, поскольку, как предполагал генерал Эмануель в рапорте генералу Паскевичу «важность приобретения сего ханства состоит наиболее в том, что оное как сопредельное Грузинским провинциям, будет препятствовать Дагестанцам и Джарцам производить в оных хищничества и со временем послужит к укрощению и к приведению их в покорность» [8, с. 134].
Российское правительство учитывало важность тесных политических контактов с аварским домом, а посему вместо территориальных пополнений, о которых просила аварская сторона, сделало ценные подарки членам аварского дома. Сверх этого хану было дано обещание о присвоении ему звания генерал-майора и назначении пансиона [8, с. 134]. После некоторых колебаний ханский дом вынужден был согласиться на предложенную сделку. Подобные действия российского правительства были характерны не только в отношении аварских ханов, но и ко всем другим феодальным владетелям Дагестана.
Итак, подобный союз с Россией имел большое значение для защиты Аварского ханства от нападений. Тем не менее, у аварского дома, не в полной мере довольного развитием отношений с империей, сохранялось недоверие к ней. Ханша мало верила, что российское командование окажет военную помощь против имама Гази-Мухаммада. Желая приобрести большие гарантии своей безопасности, Баху-Бике вступила в переговоры с Ираном и Турцией, направив к правительствам этих стран своего посланника [4, с. 124]. Никакого результата эти переговоры, однако, не принесли.
Сразу же после окончания русско-турецкой войны (1829 г.), Николай I писал фельдмаршалу И.Ф. Паскевичу: «Кончив, таким образом, одно славное дело, предстоит вам другое, в моих глазах столь же славное, а в рассуждении прямых польз гораздо важнейшее, - усмирение навсегда горских народов или истребление непокорных. Дело сие не требует немедленного приближения, но решительного и зрелого исполнения... Я для сего предоставляю вам временно все войска, под командою вашей ныне находящиеся, с тем, чтоб удар был столь же решителен, как и внезапен» [6, с. 58]. Паскевич получил от императора конкретное указание - составить подробный план военного покорения горцев и окончательного установления над ними российского политико-административного управления.
Таким было положение Аварского ханства со всеми своими внешнеполитическими и внутренними проблемами к 1830 г., в преддверии начала активных боевых действий трех имамов.
Рецензенты:
Дадаев Ю.У., д.и.н., профессор кафедры истории Дагестана Дагестанского государственного университета, г. Махачкала;
Доного М.М., д.и.н., профессор кафедры общей и социальной педагогики Дагестанского государственного университета, г. Махачкала.