Определяющим фактором эффективности функционирования любой системы является адекватный соответствующей среде механизм управления, выстроенный согласно принципиальным целевым установкам устойчивого развития таковой (системы), аккумулированным концептуально в виде политики достижения заданной траектории качественного изменения системообразующих элементов. При этом уровень сложности, определяемый как количеством элементов, особенно находящихся по природе своей в перманентом состоянии неустойчивости (поскольку сила системы, как известно, определяется его самым слабым звеном), так и зависимостью от множества экзогенных и эндогенных факторов среды функционирования, с одной стороны, во многом осложняет процесс формирования оптимальной модели управления, с другой стороны, при условии стратегически важной роли системы, обусловливает необходимость максимальной консолидации усилий субъектов управления в сфере оперативного изыскания действенных мер, поступательная векторная направленность практической реализации которых позволит вывести систему в ранг гармонично развивающихся.
Государственное регулирование в общем виде представляет собой подсистему аграрной политики, входящей в систему социально-экономической политики страны и нацеленной на обеспечение ее продовольственной безопасности. Соответственно, любые изменения, имеющие место в механизме формирования аграрной политики (системообразующая составляющая), особенно на стадии ее существенной трансформации, должны быть учтены при анализе проблематики и перспектив развития (во многом становления) рассматриваемой категории – «государственное регулирование», что определило логику дальнейшего изложения результатов исследования.
Мультаспектная, множественная критика (со стороны представителей научной общественности и реального агробизнеса) реализуемой в Российской Федерации с 1991 г. аграрной политики носит перманентный характер и по причинам индифферентного отношения управленческой элиты к проблемам развития АПС и явной недооценки его роли в механизме обеспечения национальной безопасности, в настоящем не утратила своей актуальности.
Обсуждение современных проблем аграрной политики получило широкое освещение на прошедшей в декабре 2014 г. (г. Москва, 10-11 декабря) международной конференции «Аграрный сектор России в условиях международных санкций: вызовы и ответы». При этом практически в каждом докладе, представленном на конференции [1], ведущие ученые страны констатировали, что без существенного пересмотра основ государственного управления развитием АПС, адекватный потенциалу страны ответ на вызовы современности труднореализуем.
Фундаментальной причиной низкого уровня эффективности реализуемой в России аграрной политики, существенно сдерживающей процесс перехода отечественного агропродовольственного сектора к инновационной модели развития, является широко практикуемый кланово-корпоративный принцип кадровой политики на всех уровнях властной иерархии, в основе которого лежит стремление управленцев к минимизации карьерных рисков, сохранению статуса-кво и практическое отсутствие социальной ответственности за принимаемые управленческие решения.
Шлейф негативного влияния совокупности кадровых проблем (прежде всего качественного уровня) на перспективы инновационного развития отечественного АПС во многом недооценен с точки зрения практических последствий. Инертный характер выстроенной системы управления и агропродовольственного сектора в целом (как сверхсложного механизма, включающего множество ветвей взаимосвязи и взаимозависимости) по определению блокирует возможность форсированной трансформации – на структурное переформатирование организационно-управленческого механизма устойчивого развития подобных систем требуется в лучшем случае (при условии максимальной консолидации усилий со стороны всех структурных элементов) от трех до пяти лет. При этом процесс системных преобразований существенно осложняется наличием институциональной ловушки, в которой оказалась аграрная экономика страны в результате криминализации продовольственного рынка, сопровождаемой высоким уровнем коррумпированности органов государственной власти.
Наличие множества внутренних (системных) проблем современного управленческого механизма развития российского АПС, объективно требующих ускоренного решения в рамках формируемой аграрной политики, существенно отягощено необходимостью гармоничного встраивания в нее действенных мер по минимизации рисков макроэкономического уровня, ставших результатом влияния внешних факторов «интеграционного» и «геополитического» блоков.
Известная секторальная «санкционная атака» на российскую экономику, спровоцировавшая в качестве ответной реакции полный запрет (до 5 августа 2016 г. согласно Указа Президента Российской Федерации № 320 от 24 июня 2015 года) на ввоз в РФ сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия из США, стран ЕС, Австралии, Канады и Королевства Норвегии, значительно актуализировали проблему импортозамещения, практически впервые заслуженно возведя ее в ранг приоритетных стратегических направлений отечественной аграрной политики.
Вопросы обоснованности введения, потенциала эффективности «продовольственного эмбарго» и оценки реальных возможностей практической реализации модели импортозамещения, изначально содержащие весомое количество проблем и противоречий, спровоцировали объективно необходимую научную дискуссию, активно набирающую обороты на страницах отечественной научной периодики.
Обобщение ряда публикаций российских ученых [2-10] и др., освещающих различные аспекты контрсанкционной тематики, позволили выделить ряд ключевых, наиболее ожидаемых последствий, проблем и перспектив развития отечественного агропродовольственного сектора экономики от введения продовольственного эмбарго (рис. 1).
К категории максимально проблемных аспектов введения Россией продовольственного эмбарго относится существенный рост продовольственной инфляции, влекущий за собой значительный риск обострения социальной напряженности общества, выраженный в снижении уровня и качества жизни населения.
Рис.1. Систематизация проблемных аспектов и потенциальных возможностей развития агропродовольственного сектора экономики Российской Федерации (АПС РФ) от введения продовольственного эмбарго, составлено и обобщено автором
Годовой темп прироста цен на продовольственные товары в 2014 г. составил 15,4% против 7,3% в 2013 г., при этом 40% годового роста в 2014 г. произошло за период с октября по декабрь (уровень продовольственной инфляции за этот период зафиксирован на отметке 6,5%). Стоимость продовольственной корзины в целом по РФ увеличилась в течение периода с января 2014 г. по июль 2015 г. на 31,4% , в течение периода с сентября (начальный месяц введения контрсанкций) по июль 2015 г. на 22,9% (рис. 2).
Рис.2. Динамика стоимости продовольственной корзины (в целом по Российской Федерации), руб./мес., составлено автором на основе ценовой статистики ФГБУ «Специализированный центр учета в агропромышленном комплексе»
Обобщение экспертных оценок «вклада» продовольственного эмбарго в стремительный рост цен на продовольственные товары показало, что в среднем его размер составляет 23-25%. Максимальное инфляционное давление на цены (с октября 2014 г.) оказывает девальвация национальной валюты. Согласно прогнозным расчетам специалистов Минэкономразвития России годовой темп прироста продовольственной инфляции в 2015 году составит 14,9% (8,8 п.п. – за счет «вклада» курса рубля, 2,5 п.п. – результат влияния контрсанкций, 3,6 п.п. – влияние прочих факторов).
Отметим, что, наряду с ростом цен на продовольственные товары, введение Россией контрсанций спровоцировало ряд политических и экономических микроконфликтов между ключевыми странами-членами Таможенного союза (с 1 января 2015 г. – Евразийский экономический союз), в совокупности представляющих собой реально ощутимую основу для повышения риска осложнений внутрисоюзных отношений.
Суть противоречий, главным образом, фокусируется на отсутствии концептуального согласия Республики Беларусь и Республики Казахстан с введением Российской Федерацией продовольственного эмбарго и ограничением, с целью блокировки реэкспорта, транзита запрещенных продуктов из Беларуси в Казахстан и другие страны. Помимо того, в настоящем представляется справедливым констатация наличия ряда оппортунистических настроений, имеющих место в торговой экономической политике ЕАЭС со стороны стран-участниц Союза, стремящихся к получению максимума выгод от введенной (в одностороннем порядке, в рамках правового поля и без намека на принуждение к участию в санкционном режиме) Россией политики контрсанкционных мер, преимущественно защитного характера.
В силу начального этапа функционирования ЕАЭС, априори сопровождаемого рядом сложностей организационно-экономического и управленческого характера, странам-участницам Союза только предстоит сформировать действенный механизм гармоничного во всех аспектах взаимодействия, векторной направленностью которого будет достижение ключевой цели интеграционного формирования (в сфере развития агропродовольственных рынков) – повышение конкурентоспособности продукции на мировом аграрном рынке. В свете сказанного, следует надеяться, на блокировку дальнейшей эскалации микроконфликтов и противоречий между странами-участницами Союза, поскольку создание эффективного взаимодействия, выстроенного на принципах компромисса, является неотъемлемым условием устойчивого развития этого наднационального института.
Обоснование авторской позиции, преимущественно положительной оценки введения контрсанкционных мер и перспектив импортозамещения фокусируется на следующих положениях.
Продовольственное эмбарго – есть данность настоящего времени и о его отмене, как минимум в течение ближайшего года, говорить не приходится. Более того, контрсанкционная политика страны только ужесточается:
- с 6 августа 2015 г. на основании постановления Правительства РФ от 31 июля 2015 г. № 744 «Об утверждении Правил уничтожения сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия, включенных в перечень сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия, страной происхождения которых являются Соединенные Штаты Америки, страны Европейского союза, Канада, Австралия и Королевство Норвегия и которые до 5 августа 2016 г. (включительно) запрещены к ввозу в Российскую Федерацию» существенно усилена борьба с незаконным реэкспортом запрещенного к ввозу продовольствия, подлежащего уничтожению с 6 августа 2015 г.;
- согласно постановлению Правительства РФ от 13 августа 2015 г. № 842 «О внесении изменений в постановление Правительства Российской Федерации от 7 августа 2014 г. № 778 и от 31 июля 2015 г. № 744» расширена «география продовольственного эмбарго» посредством включения в список стран, в отношении которых водится запрет на ввоз в Россию сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия из Республики Албания, Черногории, Республики Исландии, Княжества Лихтенштейн и Украины (на особых условиях).
Суммарный удельный вес в структуре отечественного импорта продовольственных товаров, возимых из стран, вошедших в список продовольственного эмбарго, не является критическим и в целом не способен внести существенные коррективы (за незначительным сокращением ассортиментного портфеля розницы, причем преимущественно в сегменте товаров премиум-класса) в традиционный рацион питания большинства жителей России. Например, согласно результатам выполненного анализа данных таможенной статистики внешней торговли ФТС, совокупная доля импорта из США, ЕС, Канады, Австралии и Норвегии в 2013 г. составляла 18,5% (код ТН ВЭД ТС – 0201) и 7,4% по коду ТН ВЭД ТС 0202. В 2014 г. (за период с января по август) соответствующие значения находились на отметке 12,2% и 6,4%. Основными импортерами мяса КРС свежего или охлажденного уже традиционно является Беларусь (удельный вес в структуре импорта в 2014 г. – 74,2%), мяса КРС замороженного – Бразилия (54,3% в 2014 г.).
При обращении к результатам оценки структуры внутреннего потребления (рис. 3) «значимость» импорта продовольственных товаров из стран, попавших под эмбарго, в целом еще меньше, отчасти прослеживается наличие проблем по группам товаров «сыр», «фрукты» и «рыба».
Рис.3. Удельный вес импорта ряда продуктов из стран, вошедших в список продовольственного эмбарго, в структуре внутреннего потребления, %, составлено автором на основе данных Министерства сельского хозяйства РФ
Отметим, что суммарная доля в структуре импорта продовольствия, приходящаяся на страны, дополнительно включенные в список продовольственного эмбарго, составляет в среднем 1,5%, что, по определению, практически не отразится на объемах предложения продовольствия на отечественном рынке.
Следует понимать, что процесс импортозамещения относится к категории сложных, системных вопросов, объективно требующих определенного временного промежутка. В связи с чем, его решение не возможно в режиме моментального результата, необходим и вполне оправдан на первом этапе пересмотр структуры импортеров, что и происходит в настоящее время, с постепенным увеличением удельного веса отечественной продукции, производство которой является приоритетом формируемой новейшей аграрной политики, построенной на модели разумного импортозамещения.
Бесспорно то, что санкционный режим по своей сущности идет в разрез с принципами устойчивого развития и является, по меньшей мере, существенным барьером для достижения целей гармоничного цивилизационного развития. Остается надеяться, что в краткосрочной перспективе будет найден компромисс в решении ряда известных внешнеполитических вопросов и противоречий и, как результат, спектр проблем контрсанкционной тематики будет снят.
Рецензенты:
Фирсова Е.А., д.э.н., профессор, проректор по научной работе ФГБОУ ВПО «Тверская государственная сельскохозяйственная академия», г. Тверь;
Богданова О.В., д.э.н., заведующая кафедрой «Организации предпринимательской деятельности» ФГБОУ ВПО «Тверская государственная сельскохозяйственная академия», г. Тверь.