Scientific journal
Modern problems of science and education
ISSN 2070-7428
"Перечень" ВАК
ИФ РИНЦ = 1,006

AFFIGIRATED REPETITIONS IN THE TURKIC LANGUAGES

Abdullaeva A.A. 1
1 Dagestan state pedagogical university
Repetitions are wide spread in many Turkic languages. They are formed by connecting form formation and word formation affixes to the radical repetitions. All significant parts of speech are the lexical basis of affigirated repetitions. All types of given repetitions are shown in the result of research work. Affigirated repetition in which two components are formed by the same affix are seldom found among the nouns, this type of repetition is typical for verbal forms. In many Turkic languages full affigirated repetition of adverbial participle forms is subjected to grammatical lexicalization. Nouns, pronouns, adjectivis and numerals are the lexical basis for forming affigirated repetitions with increasing in the first component of different form formation and word formation affixes. Repetitions in which the second component is formed morphologically are divided into the following varieties: a) the repetitions with reduplicator formed by Dative case; b) the repetitions with reduplicator formed by local case.
affigirated repetition
lexical repetition
partial repetition
full reduplication
reduplication
repetition

Актуальность исследования обусловлена отсутствием специальных исследований. посвященных сравнительному изучению структурно-семантических особенностей аффигированных повторов в тюркских языках.

Целью исследования является выявление структурных типов аффигированных повторов в тюркских языках и определение их семантических особенностей.

Новизна исследования заключается в выявлении национально-специфических особенностей использования повторной номинации в разных тюркских языках.

В работе использованы описательный и структурно-семантический методы исследования.

Результаты исследования и их обсуждение

Аффигированные повторы образуются в результате присоединения к корневым повторам формообразовательных и словообразовательных аффиксов. К корневым повторам могут присоединяться как именные, так и глагольные аффиксы, осложняющие структуру повторной номинации. Данный тип повторов широко распространен не только в кумыкском, но и в других тюркских языках, например, в карачаево-балкарском [6, с.217], башкирском [5, с. 31-56], чувашском [8, с. 71-75], и используется в разных функциональных стилях речи. Лексической основой аффигированных повторов могут служить самые разные знаменательные части речи. Г.Н. Семенова в чувашском языке выделяет три типа аффигированных повторов: 1) аффикс присоединяется к повтору, удвоенному образованию; 2) удвоению подвергается образование, содержащее аффикс; 3) удвоение и аффиксация происходят одновременно [8, с. 72]. Применительно к синхронному анализу языка о порядке следования этих процессов во времени можно говорить лишь условно.

Аффигированный повтор, оба компонента которого оформлен одним и тем же аффиксом среди имен существительных встречается редко. К данной подгруппе относятся повторы, образованные от имен существительных при помощи аффикса -ым и выступающие в определительной функции: къысым-къысым «охапками», тагъым-тагъым «вереницами».

Данный повтор представлен в именах прилагательных следующим составом словообразовательных аффиксов:

а) отглагольным аффиксом -ма: къыйма-къыйма «стеганый», бурма-бурма «кучерявый», бюкме-бюкме «складками»;

б) отыменным аффиксом -лы: акъчалы-бокъчалы «состоятельный, денежный», иссилей-иссилей «пока горячий», багьалы-багьалы «очень дорогой» [1, с. 235].

Чаще других встречается аффигированный повтор, оба компонента которого оформлен деепричастными аффиксами -а или -ып: яна-яна «разгораясь», айта-айта «говоря», чыгъып-чыгъып «выходя», къайтып-къайтып «снова». Деепричастный повтор выражает значение длительности и кратности действия, осложненное значением интенсивности действия и широко используется как в разговорной речи, так и в книжном стиле [4, с. 128].

Во многих тюркских языках полный повтор деепричастных форм подвергается грамматической лексикализации. Такая лексикализация повторных номинаций произошла к близкородственных кумыкском и карачаево-балкарском языках: бара-бара «постепенно, со временем» (букв. «идя-идя»), биле-биле «нарочно, умышленно, намеренно» (букв. «зная-зная»), ойнай-ойнай «легко, без труда» (букв. «играя-играя», «шутя-шутя»).

Повтору подвергаются и деепричастия в отрицательной форме с аффиксами -ма/-ме, но они менее употребительны по сравнению с утвердительной формой: гелмей-гелмей «не приходя», гёрюшмей-гёрюшмей «не встречаясь». Ср. с башк. уйнамай-уйнамай «не играя», котмэй-котмэй «не ожидая», йокламай-йокламай «не засыпая» и т.д.

Деепричастные повторы без отрицательного аффикса сочетаются с глаголами отрицательной формы, образуя осложненный аффигированный повтор: Ср. кумык. этемен, этемен деп этмеди, башк. эшлэйем-эшлэйем тип, эшлэмэне «неоднократно говорил, что сделает, но не сделал».

Полных повторов наречий, состоящих из грамматических форм слов, в кумыкском языке немного: арекден-арекден «издалека», тезден-тезден «давным-давно».

Лексической базой для образования аффигированных повторов с наращением в первом компоненте разных формообразующих и словообразующих аффиксов служат существительные, прилагательные, числительные и местоимения с наращенным в первом компоненте аффиксом -дан, -ден: гюнден-гюн «с каждым днем», йылдан-йыл «с каждым годом», оьзюнден оьзю «сам себя», бирден-бир «вдруг», янгыдан-янгы затлар «вещи новее других», къызылдан-къызыл алмалар «яблоки краснее красных», «красные яблоки», гючлюден-гючлю еллер «ветры один сильнее другого». Данный тип повторов в кумыкском языке выражает сравнительные отношения между предметами.

Повторы с наращенными аффиксами первого компонента встречаются и в других тюркских языках. Ср. с карач.-балкар. игиден-иги «все лучше и лучше», аыкъдан-ачыкъ «совершенно откровенно»; башк. эленэн-эле «время от времени», кѳндэн-кѳн «день ото дня» [5, с. 33]; чуваш. ураран ура иртмест «нога от ноги не отходит (об очень сильной усталости)», маттуртан маттур «молодец из молодцов», хитререн хитре «красивый из красивейших», тёрлёрен тёрлё «разнообразный», пёрререн пёрре «один единственный», пёртен пёр «единственный», пёринчен пёри лаййхрах «один другого лучше», хамран хам тёлёнетёп «самому себе удивляюсь» [8, с. 72].

В кумыкском языке существительные-повторы с наращенным в первом компоненте аффиксом исходного падежа -дан выражают значение тотального множества: гелечиден-гелечи «сваты (в большом количестве)», тойдан-той «свадьбы (в большом количестве)», кёпден-кёп «очень много» и др.

Существительные-повторы с наращенным в первом компоненте аффиксом дательного падежа -гъа/-ге выражают значение «в непосредственной близости, рядом»: бетге-бет «лицом к лицу, бирге-бир «один на один».

Повторы, в которых морфологически оформлен второй компонент, делится на следующие разновидности:

а)     повторы с редупликатором, оформленным дательным падежом: бет-бетге «лицом к лицу», уьй-уьйге «по домам», гесек-гесекге «на части», бир-бирине «друг другу», оьмюр-оьмюрге, «на всю жизнь». Ср. с чуваш. ёмёр-ёмёрех «всю жизнь», пёр-пёринне «друг с другом»;

б) повторы с редупликатором, оформленным местным падежом: ер-ерде «местами», вакъти-вакътиде «временами». Мен сени булан янгыз, бет-бетге сёйлеме сюемен, старшина. (А. Къурбанов). «Старшина, я хочу с тобой поговорить отдельно, лицом к лицу». Ср. с карач.-балкар. бир-бирде «иногда, подчас, временами», чуваш. вãхãт-вãхãтпа «время от времени» [7, с. 22].

Основа слова при этом в кумыкском языке может быть выражена только именами существительными. В башкирском языке ко второму компоненту повторов, образованных от имен существительных, прилагательных и местоимений, могут прибавляться аффиксы всех шести падежей, и только в такой форме они составляют устойчивый повтор. Например: оьмюр-оьмюрге//ғумер-ғумергэ «навечно», ѳстѳ-ѳстѳнэ «снова», эуэл-эуэлдэн «издавна» [5, с. 32].

Вторые компоненты повторов принимают не только падежные аффиксы, но и другие словообразовательные и формообразовательные аффиксы. Например, в кумыкском и башкирском языках именной словообразующий аффикс -лыкъ/-лик; -лык/-лек, хотя и редко, но образует аффигированные повторы типа мен-менлик (башк. мин-минлек) «ячество (прославление себя)» баш-баштаклык «своеволие, ячество».

Имена действия на -ыв в сочетании с личным формами глаголов образуют глагольные фразеологизмы, выражающие модальные значения сомнения, опасения и др. Ср. кумык. ишлеме ишлей «работать-то работает», гелме геле «прийти-то приходит» и башк. эшлэй эшлэуен «работать-то работает».

Повторы, оба компонента которых оформлены различными аффиксами, представляют многочисленную группу. В этой группе аффигированных повторов отмечается значительно больше разновидностей:

а)         образования, первый компонент которых снабжается аффиксом исходного падежа, а второй – аффиксом направительного падежа. В качестве лексической основы подобных повторов используются имена существительные: уьйден-уьйге (чуваш. килёрен киле «из дома в дом»), яндан янгъа (чуваш. енчен енне «из стороны в сторону»), класдан класгъа (чуваш. класран класа «из класса в класс», тойдан тойгъа (чуваш. туйран туя «со свадьбы на свадьбу»);

б)         глагольные основы, оформленные разными аффиксами, выражающими значение положительного и отрицательного аспекта: биле-билмей букв. «зная-не зная», ете-етмей букв. «доходя-не доходя», гёре-гёрмей букв. «видя-не видя».

Компоненты могут иметь одинаковые либо разные падежные аффиксы. Разными падежными аффиксами: аффиксами исходного и дательного падежей, – оформлены следующие повторы: чечекден чечекге «от цветка к цветку», йылдан-йылгъа «из года в год», байрамдан-байрамгъа «от праздника к празднику», карач-балкар. ингирден-ингирге «по вечерам», кечеден-кечеге «по ночам»; башк. быуындан-быуынга «из поколения в поколение», кулдан-кулга «из рук в руки», тандан-танга «от зари до зари»; чув. килерен киле «из дома в дом», енчен енне «из стороны в сторону». Здесь повторы выражают пространственно-временные отношения между одними и теми же объектами.

Сложением аффиксов основного и дательного падежей образуются наречия, выражающие два типа отношений: а) временные отношения: кумык. оьмюр-оьмюрге, карач.-балкар. ёмюр-ёмюрге «на веки вечные»; б) пространственные отношения: ер-ерге, карач.-балк. жер-жерге «во все стороны», кумык. ер-ерде, карач.-балк. жер-жерге «всюду, везде».

Пространственные отношения выражает и аффиксальный повтор, состоящий из существительных в основном и исходном падежах. Ср.: кумык. ер-ерден и карач.-балкар. жер-жерден «отовсюду».

Основная масса сложных наречий – неполные повторы существительных (жер-жерге «всюду, везде»), причастий (эшитир-эшитмез «едва услышав»), прилагательных (амандан-аман «все хуже и хуже»), деепричастий (бара-бара «со временем», биле-биле «заметно».

Выразительность фразеологических единств усиливает и повторение корня одного и того же слова: кумык. бирден-бир «вдруг», бетден-бетге «лицом к лицу, с глазу на глаз», къолдан-къолгъа «из рук в руки»; карач.-балкар. башдан-башха «баш на баш, голову на голову», къарап-къарагъынчы «в мгновение ока, вмиг», жан-жанына «во все стороны», «в разные стороны» и др.

Тюркское языкознание по сравнению с парными словами повторам уделяет очень мало внимания. В связи с этим не только в словарях разных языков, но и одного и того же языка они квалифицируются по-разному: то как парные слова, то как фразеологические единицы. Во многих случаях разграничение этих языковых единиц, особенно в морфологизированных повторах, зависит от их правописания. Так, повторы къолдан къолгъа «из рук в руки», бетден-бетге «лицом к лицу» в «Толковом словаре карачаево-балкарского языка» помещены за условным знаком фразеологии. Эти же и подобные им повторы в «Кумыкско-русском словаре» [2], а также аналогичных словарях других тюркских языков даны как лексические единицы, видимо, потому, что они в них пишутся через дефис. Ср.: туркм. баша-баш «баш на баш», йÿзбе-йÿз «с глазу на глаз»; узбек. бетма-бет «лицом к лицу», бошма-бош «баш на баш», сузма-суз «слово в слово»; казах. баспа-бас, бетпе-бет, жÿзбе-жÿз «лицом к лицу», кöзбе-кöз «с глазу на глаз».

Вслед за А.А. Юлдашевым мы считаем, что правописание приведенных и многих других языковых единиц в тюркских языках носит условный характер, поэтому оно не должно влиять на лингвистическую их квалификацию [10, с. 197]. Этого мнения придерживался еще в 60-е годы прошлого века К.К. Юдахин при составлении «Киргизско-русского словаря», зарегистрировав в нем приведенные выше повторы как фразеологизмы: башма-баш «баш на баш», бетме-бет лицом к лицу», колмо-кол «за наличный расчет», кöзмö-кöз «лично», сöзмö-сöз «слово в слово, дословно, буквально» [9]. Приведенные сочетания, представляющие частичный повтор с морфологическим видоизменением слова, являются фразеологическими единицами потому, что полностью отвечают требованиям, предъявляемым к последним: постоянная воспроизводимость, цельность значения, метафоричность и экспрессивно-эмоциональная выразительность. Что же касается кумыкского языка, из полных аффигированных повторов в «Кумыкско-русском словаре» [2] зафиксированы только две деепричастные формы в качестве самостоятельных лексических единиц: бара-бара «постепенно, медленно, со временем, с течением времени, тихо-тихо» (букв. «идя-идя») и биле-биле «нарочно, умышленно, намеренно, зная» (букв. «зная-зная»).

Соединением положительных форм причатий прошедшего времени образуется идентичный повтор (кумык. гелген-гелген «каждый кто пришел»), а положительной и отрицательной форм причастий будущего времени образуется повтор, оба компонента которого содержат разные аффиксы (карач-балкар. айтыр-айтмаз «как только сказал», жетер-жетмез «как только дошел, доехал», чуваш. дитёдин-дитмёдин «дойдут-не дойдут»).

В татарском языке аффигированные повторы названы Ф.Г. Галлямовым «неидентичными» или «нетождественными» повторами [3, с. 7]. Среди них автор выделяет две разновидности:

а) повторы, у которых морфологически оформлен только один компонент: турыдан туры «непосредственно», элек-электэн «издавна», елдан-ел «из года в год», верлэ-бер «вдвойне»;

б) повторы, оба компонента которых осложнены морфологическими показателями: телдэн-телге «из уст в уста», урыклы-урынсыз «неуместно», беленер-беленмес «еле заметный» и т.д.

Повторы с аффиксами обладания в первом компоненте и с аффиксами отрицания во втором встречаются во всех тюркских языках. Они обычно относятся к наречиям: вакътили-вакътисиз «не своевременно», тийишли-тийишсиз «без надобности» // башк. тейешле-тейешhер «не кстати», кэрэкле-кэрэкhер «нужное-ненужное» и т.п. Как видно из примеров, в таких повторах отрицательное значение второго компонента превалирует. К этой подгруппе можно отнести повторы с глагольными корнями, при аффигировании которых образуются наречия. Ср. кумык. и башк. языки: биле-билмей//белер-белмэр «не зная толком», гёре-гёрмей //курер-курмэр (куре менэн) «с плохим зрением», сёне-сёнмей «еле-еле (гореть). Такие образования довольно продуктивны в кумыкском, карачаево-балкарском и башкирском языках, но не все они лексикализуются и становятся словарными единицами, а остаются на уровне синтаксических отношений.

В кумыкском языке встречаются неидентичные повторы, в которых первый компонент представлен личной формой глагола в форме 2-го лица единственного числа, а второй компонент – глаголом 3-го лица единственного числа индикатива: кумык. барасан бара «раз идешь». Неидентичные повторы типа башкирского килэме килэ приходить и все», кыскырамы кыскыра «кричит и кричит», (выражают настойчивость в действиях, повторяемость) в кумыкском языке не встречаются.

Другой тип неидентичного повтора состоит из инфинитива на -ма и прошедшего категорического времени индикатива: кумык. гелме гелди, башк. килеуен-килде «приходить-то приходил» и т.п. Повтор вносит в данные сложновербальные образования различные дополнительные грамматические или модальные значения.

Первый компонент неидентичных повторов может быть оформлен падежным аффиксом, второй - притяжательным: кумык. бирин-бири «друг друга», оьзюн-оьзю «сам себя» башкир. берен-бере «друг-друга». Такие повторы выражают значение разделительности.

Первый компонент повтора принимает притяжательный аффикс 3-го лица, второй - аффикс направительного падежа. Ср. кумыкские и башкирские примеры: бири-бирине // бере-беренэ «друг другу», оьзюне оьзю // узенэ-узе «сам себе». Ко вторым компонентам прибавляются и аффиксы местного падежа (бири-бирине // бере-беренэ «друг другу»). Подобная группа повторов выражает в основном протяженность в пространстве и во времени.

В кумыкском и некоторых других тюркских языках встречается полный аффигированный повтор личных форм глагола в форме 3-го лица единственного числа индикатива: болду-болду «раз случилось», болгъан-болгъан «случилось так случилось, так и быть», карач-балкар. жайылгъан-жыйылгъан «сборно-разборный».

Наречий, образованных от количественных числительных в результате аффигированного повтора, немного. В кумыкском языке они образуются в результате присоединения словообразовательного аффикса ко второму компоненту: бир-бирлеп «по одному», эки-экилеп «по два»или повтором числительных с собирательным и разделительным значением: бешев-бешев «по пять», бешер-бешер «по пять», экев-экев «по-двое».  В карачаево-балкарском языке разделительные числительные образуются в результате полного повтора: бирден-бирден «по одному» (бир «один»), экиден-экиден «по два» (эки «два»), ючден-ючден «по-три» (юч «три») и др.: Обычно употребляются только в обиходно-разговорной речи.

Заключение

Таким образом, в тюркских языках аффигированный повтор имеет разветвленную систему конструктирующих элементов, вносящих в редупликацию различные дополнительные грамматические или модальные значения. В образовании структурных типов аффигированных повторов участвуют все знаменательные части речи. Все типы исследуемых повторов можно распределить в две группы: а) повторы, включающие в свой состав одни и те же аффиксы (идентичные повторы) и б) повторы, включающие в состав компонентов разные словообразовательные или формообразовательные аффиксы (неидентичные повторы). Внутри данных структурных типов повторов в разных тюркских языках представлены разные типы повторной номинации. Лексические основы аффигируемых повторов в разных тюркских языках чаще всего не совпадают. В результате лексикализации повторы приобретают разные оттенки значений даже в близкородственных языках.