У понятия имеется также объем, под которым Е. Войшвилло понимает "класс обобщающих в нем предметов. Отдельные элементы этого класса (предметы, мыслимые в понятии, объекты мысли) называются элементами класса или элементами объема понятия, а подклассы его - частями класса или частями объема понятия" [4, 164]. В качестве примера можно привести глагол "to go - рафтан" (идти). Содержанием этого понятия является следующее: 1) оно предполагает движение, 2) у движения имеется направление, 3) у движения имеется средство (ноги, колеса), 4) оно характерно для человека, животных и др., 5) у движения есть скорость и т.д. У глагола "to fly - паридан" (летать) имеется совсем иное содержание. Этот глагол обозначает такое действие, которое подразумевает птиц, самолет, небо, скорость полета и т.д.
Из анализа этих примеров можно придти к заключению, что исходное значение слова обладало прямой предметной соотнесенностью, что составялет онтологическую основу семантики слова. По этому поводу удачно высказался Л. С. Выгодский, говоря, что в слове следует различать две стороны: его "предметную соотнесенность" (обозначающую функцию слова) и ту систему связей и обощений, которая стоит за словом и ею является значение. Он также отчетливо показал, что при одной и той же предметной соотнесенности, слово может иметь разные значения и что на последовательных этапах онтогенеза значение слова развивается [6,151] о чем ярко свидетельствуют наши вышеприведенные примеры из таджикского, английского и русского языков.
В связи с наличием тесной связи со значением слова и понятием возникает два вопроса: 1) Лежит ли в основе лексического значения понятие? 2) Какое соотношение имеется между понятием и словом?
По первому вопросу между учеными - лингвистами наблюдается разногласие. В частности Д. Н. Шмелев на одной странице [12, 58] своей работы пишет, что "лексическое значение слова определяется соотнесенностью слова с соответствующим понятием". Из этой цитаты выходит, что любое слово соотносится с понятием. А на другой странице [там же, 60] он отмечает, что "в основе значения каждого знаменательного слова лежит именно понятие". Чуть ниже [там же, 61] читаем: "Связь между значением и понятием не является односторонней. Сами понятия как категории мышления формируются и закрепляются в языке, в словесных знаках".
Нам представляется, что на основе не каждого слова лежит понятие. В частности, у междометий нет своих денотатов, и соответственно в нашем понятии отсутствуют понятия о них. В качестве другого примера можно привести союзы типа "ки" - "that", предлогов типа "of", "дар" и т.д., у которых не могут быть ни денотатов, ни десигнатов. То же самое можно обнаружить в сфере глагольной лексики. Например: 1) Аммо бо мурури вақт аҳвол дигаргун шудан гирифт [14, 56]. 2) Бояд касоне, ки барои танбеҳи деҳаи Ишриниен рафта буданд, омада истода бошанд [13, 389].
В первом примере у глагола "гирифт" нет никакого лексического значения и поэтому он не обозначает никакого понятия. Во втором предложении словоформы "буданд", "истода" и "бошанд" лишены своих десигнатов.
Примеры из английского языка: 1) Since them I have seen working in Natal [16, 53]. 2) I would have removed from those works if I had had the power [15, 71]. В первом примере у слов "have" и "been" нет понятийной основы. Не выражают понятие так же и слова "would", "have" и первый "had" во втором примере. Кроме того, человек своим языком может выражать не только внешний мир, но и свой внутренний мир, свои чувства, у которых может отсутствовать онтологическая и мыслительная основа. Поэтому права И. В. Арнольд, которая пишет, что у местоимений имеется указательная функция, что говорит о почти полном отсутствии у них сигнификативной функции, т.е. они только указывают и не сообщают никакой информации о предмете [1, 119]. Исходя из этого, она приходит к совершенно правильному заключению о том, что "логическое понятие является очень часто референтом лексического значения, но не всегда, так как могут быть и другие референты такие, как реальные объекты" [1, 119].
Теперь попытаемся ответить на вопрос о том, какое соотношение имеется между понятием и словом. И в этой сфере психолингвистики наблюдается разногласие. В частности, академик И. И. Мещанинов считал, что "семантика слова - это понятие, выражаемое формальными сторонами слова. Слово называет предмет, выражает понятие, отличное от других предметов и понятий" [7, 38]. Д. Н. Шмелев по этому поводу пишет: "Будучи отображением в нашем сознании предмета или явления действительности, лексическое значение слова неизбежно заключает в себе понятие об этом предмете или явлении, находящееся в определенной связи с другими понятиями" [12, 60].
Как видно, эти два автора отождествляют семантику слова и содержание понятия.
Несколько иная точка зрения выдвинута проф. И. В Арнольд относительно связи значения слова с понятием. Она думает, что понятие всегда эмоционально нейтральны, так как они относятся к категории мышления. А язык выражает все возможные аспекты человеческой сознательности. Понятие относится к абстрактной категории логики и поэтому у него нет связи со сферой стилистики и следовательно, у него отсутствует эмоциональный компонент [1, 119-120].
Думаем, что во многом права И. В. Арнольд. Действительно, нет полного соответствия между значением слова и содержанием понятия. Значение слова богаче и шире, чем понятие. Один из факторов широты лексического значения слова по сравнению с понятием действительно связан со стилистической окрашенностью части лексики языка. Кроме того, парадигматические связи, а также сочетаемостные потенции слов и в особенности глагольных лексем влияют на обогащение содежания слова, что хорошо прокоментированы той же И. В. Арнольдом на странице 120-й указанной работы.
Нам представляется, что И. В. Арнольд преувеличивает роль языковых факторов при решении вышеуказанной прблемы. В каждом языке фукционируют тысячи терминов, у которых абсолютно нет стилистического колорита. Наряду с ними имеются тысячи нетральной лексики. Кроме того, при анализе соотношения между лексическим значением слова и понятием следует брать слова вне контекста, в изолированном состоянии, ибо в человеческом сознании каждое понятие зафиксировано отдельно и в двух случаях индивид вспоминает то или иное понятие: 1) когда он включает данное понятие в свою речь, 2) когда он увидет денотат этого понятия или же услышит слово, которое номинирует это понятие.
Когда мы говорим о семантическом поведении какого-либо слова в синтагматическом плане, то следует сравнить выражаемое им понятие не в изолированном положении, а в составе пропозиции. Здесь уместно привести слова А. Р. Лурии о том, что "если слова, включенные в предложение, будут поняты слушающим, а основные синтаксические связи между ними останутся неясными, - понимание сообщения будет неполным и должно будет замениться догадками, не опирающимися на объективную структуру высказывания" [6, 148-149].
Вот еще два примера: Як қисми обро замин мемакид [13, 351]. Evening slowly steals upon the landscape [15, 163].
В таджикском примере глагол "макидан", который на своей понятийной основе связан с живым существом, а в результате переосмысления его стали увязывать и с неодушевленными предметами, в нашем примере с землей (замин). А в английском примере глагол "to steal" (воровать, красть и т.д.) первоначально было связано с деятельностью индивида, а здесь он употреблен в значении "покрывать" или "охватывать", и такое действие приписано не лицу, а неодушевленному предмету (вечер).
Таким образом, в качестве основы лексического значения подавляющего большинства слов как в английском, так и в таджикском языке выступает содержание понятия, которое запечатлеется в сознании индивида в начальной стадии формирования того или иного понятия.
Английское слово "to build", кроме основного значения приобрело еще следующие дополнительные значения: "сооружать", "основывать", "полагаться", "вделывать", "вмуровывать", "воздвигать", "укреплять (здоровье)", "монтировать (машину)", "основывать", "закладывать кирпичом" и т.д. [8, 104].
Таким образом, лексическое значение слова и в том числе глагола тесно связано с онтологическим, логическим и человеческим факторами. Первый фактор служит основой формирования понятия о предметах, явлениях и отношениях, существующих в реальной действительности. Второй фактор выступает в качестве основы значения слова. Третий (человеческий) фактор подразумевает дачу названия сформированному понятию и комбинированию этих номинантов с целью выражения своей мысли индивидом. В ходе этого процесса происходит расширение значения слова, включая процесс приобретения им стилистических функций.
Верно подметил Л. М. Васильев, общепринятой классификации глагольной лексики, как известно, нет, да и вряд ли она вообще возможна, ибо любая классификация обуславливается какими-то принципами и аспектами [3, 39].
В лингвистических источниках обычно выделяются три принципа классификации глагольной лексики:
1) Тематический принцип;
2) Парадигматический принцип;
3) Синтагматический принцип [3, 39]
Первый принцип считается традиционным. Он предполагает расчленение всех предметов, признаков, явлений и отношений, отраженных в сознании человека и получивших языковое выражение.
Второй принцип классификации глагольной лексики называется парадигматическим, он основывается на "выделении в значениях слов (при их сравнении с идентификатором) тождественных и дифференциальных компонентов" [3, 40]. На основе этого принципа глаголы делят на следующие группы: 1) глаголы, обозначающие действия: to wash - шуштан, to build - сохтан, to eat - хӯрдан и т.д. 2) глаголы, выражающие состояние: to be - будан, to become - шудан, гардидан, to be tired - ҳаста шудан, to be proud - фахр кардан, и др. 3) глаголы, которые называют свойства предметов: to fear - тарсидан, to cry - гиря кардан, фарёд кардан, to break - шикастан, кафидан, to hope - умед бастан и др. 4) глаголы, указывающие на отношения: to love - дӯст доштан, to meet - вохӯрдан, пешвоз гирифтан, to talk - сӯҳбат кардан, to kiss - бӯса кардан и др.
Кроме того, на основе парадигматической классификации проф. А. В. Бондарко группирует глаголы на различные лексико-грамматические разряды [2, 51]. По этому принципу глаголы можно подразделять на аспектуальные группы типа: 1) предельные глаголы: to break - шикастан, to fall - афтодан, to tear - дарондан, to jump - ҷаҳидан, to bend - хам шудан и др. 2) непредельные глаголы: to think - фикр кардан, to know - донистан, to go - рафтан, to live - зиндагӣ кардан, to love - дӯст доштан и т.д. 3) нейтральные или промежуточные глаголы: to read - хондан, to show - нишон додан, to build - сохтан, to page - саҳибандӣ кардан, to sell - фурӯхтан, to look - нигоҳ кардан.
Интересную парадигматическую классификацию глаголов дает проф. Г. А. Золотова. Она носит дробный характер. Она подразделяет глагол на следующие группы: 1) Акциональные глаголы, которые обозначают действие, процесс, 2) Статуальные глаголы, которые обозначают состоянием (to grow - сабзидан, to darken - торик шудан), 3) Неполнозначные глаголы, куда входят глаголы типа "to begin - оғоз кардан", модальные глаголы (can - тавонистан, must - бояд, may - шояд и т.д.), 4) глаголы - компенсаторы. В свою очередь она разграничивает пять групп акциональных глаголов [5, 365].
Третий принцип классификации глагольной лексики называется синтагматическим. В советском языкознании на эту проблему обратим особое внимание проф. Г. Г. Почепцов. Его теория основывалась на учете семантического содержания глагольных валентностей [10, 8 - 10].
Таким образом, в семантическом плане глагол представляет собой сложное и многоаспектное явление языка. Его обычно классифицируют на основе трех принципов: денотативный, парадигматический, синтагматический. Первый признак основывается на онтологическом расчленении предметов и их отношений, которые находятся в тесной связи между объектом и явлениями материального мира.
Рецензенты:
Азимова М.Н., д.фил.н., профессор кафедры фонетики и лексикологии факультета иностранных языков Худжандского государственного университета имени акад. Б. Гафурова, г. Худжанд;
Ходжаева М.Ю., д.фил.н., профессор, проректор по научной работе Худжанского государственного университета имени акад. Б. Гафурова, г. Худжанд.