Осетинский язык относится к иранской группе индоевропейской семьи народов. Иранские языки в свою очередь делятся на две подгруппы - западноиранскую и восточноиранскую.
Языки каждой подгруппы можно разделить на две ветви - западноиранские на северо-западные и юго-западные, восточноиранские - на северо-восточные и юго-восточные. Осетинский язык наряду с ягнобским принято относить к северо-восточной ветви иранских языков.
Новейшие лингвистические исследования в области иранистики позволяют уточнить критерии деления иранских языков на ветви. Например, некоторые памирские языки, относящиеся к юго-восточной ветви, часто обнаруживают с осетинским больше сходства, чем ягнобский, отнесенный наряду с осетинским к северо-восточной ветви.
Наиболее значимыми с точки зрения выполняемых функций иранскими языками являются персидский, афганский (пушту), дари, таджикский, курдский, осетинский и белуджский.
Целью исследования является определение степени влияния кавказского субстрата на формирование современного осетинского языка.
Материалом исследования послужил языковой материал некоторых иранских языков, а также современного осетинского языка в обоих его вариантах (иронском и дигорском). В работе использовался ряд методов лингвистического исследования в комплексе: сопоставительно-типологический метод, анализ и синтез.
Обсуждение результатов исследования. Общеизвестно, что среди современных письменных иранских языков важное место занимает и осетинский язык. Письменность на осетинском языке существует с конца XVIII века. Подлинных памятников скифского языка не имеется. Однако произведения античных авторов и греческие надписи Причерноморья и Приазовья сохранили нам немалое количество скифских слов - преимущественно названия отдельных скифо-сарматских племен, имена собственные и т.д. Анализ этих слов не оставляет никаких сомнений в ираноязычности скифов [2, с.36-41]. Как и другие ираноязычные племена того времени, скифы причисляли себя к племенам арийского происхождения, говорили на различных диалектах иранского языка-основы [7, с.71-72].
Возможно, что среди кочевых племен Восточной Европы, объединявшихся античными авторами под общим названием «скифы», были и племена, не говорившие на иранских языках. Однако весь зафиксированный античными источниками скифский лексический материал является по своему происхождению иранским и свидетельствует об ираноязычности скифских племен Восточной Европы [2, с.147-244; 4, с.122]. К сожалению, памятников языка скифов Алтая и современного Казахстана не имеется и что-либо утверждать об их языковой принадлежности невозможно, хотя большинство ученых уверено в их ираноязычности.
Ираноязычность скифов подтверждается также сведениями из античных источников, где прямо указывается на близкое родство языка скифов и древних персов. Сарматский мало чем отличался от скифского, о чем писал античный историк Геродот. Он прямо указывал, что «сарматы говорят по-скифски, но исстари неправильно» [3, с.44; 4, с.126].
Преемниками скифов являются аланы, выделившиеся в I веке до н.э. из среды скифо-сарматского населения Северного Прикаспия, Дона и Предкавказья. В I веке н.э. они поселились в Приазовье и Предкавказье. В 372 году аланы были разбиты гуннами и частично участвовали в великом переселении народов, достигнув Испании и Северной Африки. Сохранившиеся в предгорьях Кавказа аланы на рубеже IX-X вв. создали раннефеодальное государство, которое играло значительную политическую роль в регионе.
Аланы представляют собой среднее звено в языковой непрерывности: скифский - аланский - осетинский языки [5, с.105-106]. В общем, аланская проблема сравнительно хорошо изучена. Мы имеем ясное представление о многих сторонах жизни алан. У вас достаточно также лингвистического материала, позволяющего иметь довольно ясное представление об аланском языке. И надо сказать, что весь этот языковой материал исключительно иранский и в нем не усматриваются вайнахские, адыгские или какие-либо другие элементы. Следовательно, преемственность - скифы-сарматы-аланы-осетины в языковом отношении представляются бесспорной [4, с.126].
Что касается отсутствия в исторической памяти осетин сведений о своих прямых предках, на что указывают некоторые ученые, то было бы удивительно, если бы они сохранились, учитывая условия проживания алан-осетин последних столетий. Даже такие крупные народы, как египтяне, жители Ирака и Ирана, жившие в несравненно лучших условиях, совершенно не помнили о своих великих предках, создавших великие государства - Древний Египет, Вавилон, Элам.
Можно считать несомненным, что не менее двух тысяч лет осетины-аланы являются народом кавказским и находятся в тесных отношениях и взаимодействии с другими кавказскими народами [9, с.36-61].
Такие продолжительные связи не могли не оставить следа в языке и во всей этнической культуре осетин. Следует признать, что кавказский элемент занимает особое место по количеству и глубине связей. Однако переоценка этих связей может привести к неверным выводам.
В отношении осетинского языка среди ученых утвердилось твердое мнение его «двуприродности». Сторонники этого взгляда считают, что осетины являются аборигенным народом, воспринявшим в незапамятные времена язык вторгнувшихся сюда иранских племен. При этом, якобы, местный язык послужил субстратом, который определяет «двуприродность» современного осетинского языка. Наиболее убежденным сторонником этой идеи был В. И. Абаев, который в свою очередь перенял ее у своего учителя Н. Я. Марра. Последний первым заявил о наличии кавказского субстрата в осетинском языке. Со временем это мнение перекочевало во все справочники и энциклопедии, где писали об осетинском языке.
Термин «субстрат» происходит от латинских sub - 'под' и stratum - 'слой', 'пласт' и означает совокупность черт языковой системы, не выводимых из внутренних законов развития данного языка и восходящих к языку, распространенному ранее на данной лингвогеографической территории. Субстрат, в отличие от заимствования, предполагает широкое этническое смешение и языковую ассимиляцию пришельцами коренного населения через стадию двуязычия. Источником субстрата может быть язык как родственный языку-победителю, так и неродственный. Явления субстрата могут проявляться на любом уровне языковой системы от фонетики до лексики, либо в виде вошедших в язык единиц и категорий, либо в виде специфических процессов исторических изменений в системе языка- победителя, стимулированных диахроническими законами побежденного языка [11, с.497]. Смежным с субстратом понятием является суперстрат - совокупность черт языковой системы, не выводимых из внутренних законов развития языка и объясняемых как результат внешнего влияния.
Говоря о кавказском субстрате в осетинском языке, все лингвисты, как правило, ссылаются исключительно на В. И. Абаева, и серьезно более никто не занимался этой проблемой.
В. И. Абаев пишет, что «кавказская языковая среда наложила заметный отпечаток на все стороны осетинского языка: на фонетику, морфологию, синтаксис, лексику, семантику, идиоматику» [2, с.76].
Особенно яркой и бросающейся в глаза «кавказской чертой» в фонетике осетинского языка В. И. Абаев считает смычно-гортанные согласные (абруптивы): k', p', c', c'. Абруптивы встречаются в осетинском языке, как правило, в заимствованиях, и лишь изредка - в словах иранского происхождения. Общее количество слов с абруптивами в осетинском сравнительно невелико, и они не могут служить бесспорным критерием наличия кавказского субстрата в нем.
В области морфологии В. И. Абаев обнаруживает коренную ломку древнеиранского склонения, предполагая, что она совершилась под влиянием кавказского субстрата. В древнеиранских языках система склонения была флективной.
В современном осетинском языке склонение агглюнативное, как и в тюркских, угро-финских и некоторых кавказских языках. По сравнению с современными иранскими языками осетинский язык характеризуется развитой падежной системой. Но это не является чем-то исключительным - многопадежность была характерна древнеиранским языкам. В авестийском языке, например, было семь падежей. Есть падежи и в некоторых современных иранских языках.
Анализ осетинской падежной системы показывает, что она сформировалась сравнительно недавно на базе послелогов. Дигорский диалект, отражающий более раннее архаичное состояние осетинского языка, имеет меньшее число падежей, чем иронский. Например, в дигорском нет союзного падежа:
ирон диалект дигор. диалект
ӕмбалимӕ ӕмбали хӕццӕ 'с другом'
Здесь -имӕ - окончание союзного падежа в иронском диалекте, который сформировался на базе сращения слова ӕмбал с древнеиранской частицей совместности ham ӕмбал + ham - (а) - ӕмбалимӕ 'другом c' [1, с.133-134].
Кавказским субстратом считают также несоответствие падежных окончаний единственного и множественного числа существительных, которое вероятнее всего является результатом внутреннего развития языка в сторону унификации. Этот процесс до конца не завершился - в форме направительного падежа закономерность несоответствия нарушается: сӕрмӕ - ед.ч. напр. падежа; сӕртӕм - мн. ч. напр. падежа.
Явления разночисленности и нерегулярности падежной системы наблюдались и в древнеиранских языках, например, в авестийском.
Локативность некоторых осетинских падежей, которую В. И. Абаев считает наследием кавказского субстрата, присуща и древнеиранским языкам. Свойственная осетинскому языку нейтрализация противопоставления именительного и винительного падежей была характерна и для древнеиранских языков, следовательно, ее корни могут восходить к древнеиранским формам.
Система склонения в осетинском языке более близка к тюркским языкам, чем к кавказским (в груз. 6 падежей, мало похожих на осетинские). Движение от флективности к агглюнативному характеру свойственно очень многим языкам, и осетинский здесь не является исключением.
В системе глагола, по признанию самого В. И. Абаева, осетинский язык полностью сохранил свой иранский характер.
В системе синтаксиса В. И. Абаев усмотрел особо много новшеств под влиянием кавказского субстрата. Но синтаксис обычно мало привлекают в плане сравнительного анализа - он весьма подвержен изменению. Однако и заявленные В. И. Абаевым «серьезные сдвиги под влиянием кавказских языков» на самом деле находят полные аналогии в других современных иранских языках.
В. И. Абаев пишет, что порядок слов в осетинском стал более строгим и причину этого он видит во влиянии кавказских языков. Однако такой же «строгий» порядок слов характерен и для многих иранских языков, например, афганского и персидского.
Предшествие определения определяемому слову осетинский унаследовал от древнеиранских языков, и этот порядок распространяется на все восточноиранские и некоторые западноиранские языки (в большинстве западноиранских языков определяемое слово предшествует определению).
Идентичная осетинскому языку послеложная система характерна и для многих иранских языков. Например: в афганском языке -коr-па 'из дома', коr-ta 'в дом', коr-сха 'из дома' и в осетинском - хӕдзары цур 'около дома', -ha, -ta, -сха и сиr являются послелогами, и как видно из примера, употребляются одинаково.
В. И. Абаев допускает возможность, что все эти новшества могли быть результатом естественного развития осетинского языка. Однако все же склоняется к мысли, что «тут не обошлось без воздействия на осетинский язык субстратных кавказских языков», не конкретизируя, каких именно. Определенный процент осетинской лексики составляют заимствования из других языков, в том числе из кавказских. При этом осетинский хорошо сохранил основной, неотчуждаемый фонд языка, за редким исключением - имеющий иранское происхождение. Заимствованная лексика носит в основном конкретно исторический, специальный характер, который оказался необходимым осетинам в конкретных условиях природы, хозяйства и культуры. Специальный, обогатительный фонд может в самых широких размерах или пополняться, тогда как заимствование слов-понятий в основном фонде возможно лишь в ограниченных размерах [2, с.16].
Для выяснения первоначального родства основополагающее значение имеет не обогатительный, а основной лексический фонд, носящий в осетинском ярко выраженный иранский характер. Другие иранские языки не столь полно сохранили древнеиранское языковое наследие. Для доказательства наличия кавказского субстрата в осетинской лексике В. И. Абаев в качестве примера приводит семь слов из основного лексического фонда: к'их 'рука', к'ах 'нога', źyх 'рот', byl 'губа', lӕg 'человек, мужчина', bӕх 'лошадь', dur 'камень'.
Этого количества явно мало для обоснования наличия субстрата, к тому же эти лексемы не находят аналогии в каком-либо одном кавказском языке.
При более глубоком анализе вышеуказанных слов выявляется, что, по крайней мере, пять из них имеют спорную этимологию.
Слово к'ах 'нога' может восходить к праиндоевропейскому кепк 'часть ноги'. Эта основа является индоевропейско-северокавказской изоглоссой и бытует во многих восточнокавказских языках: табасар. g'amg - 'колено', лезг. к'ипык' 'шиколотка' и т.д. [8, с.118].
Слово byl 'губа' родственно персидскому lab 'губа' в форме метатезы lab > bal. В. И. Абаев считает, что это слово родственно слову bэ1 'губа' в дидойском языке, а также словам р'il 'губа' в сванском и p'iri 'рот' в грузинском языке. Следует обратить внимание на малое количество сравниваемых языков, а также на узкую семантику сравниваемого слова в кавказских языках. В персидском же языке семантика слова lab полностью совпадает с семантикой осетинского byl: перс.: губа, край, у, у края, на краю, к (при обозначении направления); осет.: губа, край, у, берег.
Что касается слов lӕg 'человек, мужчина', бӕх 'лошадь' и dur 'камень', то приведенные кавказские аналоги далеки от осетинских по фонетике и семантике: dur (осет.) 'камень' и thulg (чечен.) 'камень'; lӕg (осет.) человек, мужчина и lai (чечен.) 'раб'.
Исследования последних лет выявили немалое количество индоевропейско-северокавказских изоглосс, возникших в глубокой древности [8]. Количество их исчисляется несколькими десятками. При исследовании проблемы кавказского субстрата в осетинском языке непременно следует учитывать и этот факт.
Одним словом, работу в отношении наличия субстрата в осетинском языке следует продолжить, чтобы поставить точку над этой сложной и запутанной проблемой. Благо, за последнее время появилось очень много новых исследований по сравнительно-сопоставительному анализу иранских языков.
Рецензенты:
- Гацалова Л. Б., д. фил. н., ведущий научный сотрудник отдела осетинского языкознания ФГБУН Северо-Осетинского института гуманитарных и социальных исследований им. В. И. Абаева ВНЦ РАН и Правительства РСО-Алания, г. Владикавказ.
- Фидарова Р. Я., д. фил. н., ведущий научный сотрудник отдела фольклора и литературы ФГБУН Северо-Осетинского института гуманитарных и социальных исследований им. В. И. Абаева ВНЦ РАН и Правительства РСО-Алания, г. Владикавказ.