Исследование конструктов национальной идентичности, образов «Другого» невозможно без обращения к художественной культуре, которая, являясь важной социальной практикой и инструментом восприятия окружающей действительности национального сообщества, предстаёт неотъемлемым компонентом представлений о других странах и народах. Содержательным ядром художественной культуры является искусство, основными видами которого являются изобразительное, декоративно-прикладное, архитектура, литература, музыка, хореография, театр, народное творчество.
В русском обществе второй половины XIX века художественная культура занимала особое место. Это было связано с глубоко укоренившейся в сознании русского общества идеологией просвещения и теорией прогресса, с их культом искусств, где, в том числе степень развития художественной культуры народа определяла его принадлежность цивилизованному миру, в противоположность варварству. Обращение к представлениям русского общества второй половины XIX века о художественной культуре «Другого» (страны, народа) интересно с точки зрения того, как преломляется художественное сознание образованных русских, со всем его своеобразием в зеркале инонациального. Социо-культурные условия и политическая обстановка в России второй половины XIX века была такова, что из-за ограничения государством общественной полемики и невозможности свободной мыслительной деятельности искусство приобретает по сути несвойственные ему функции, становясь общественной трибуной.
Исследование образа художественной культуры Испании в России XIX века важно также с позиции уникальности культурного диалога двух народов и испанского влияния на русскую культуру, не раз подчёркивавшейся исследователями культурологами и литературоведами [1, 2].
Анализируя содержание «толстых» журналов второй половины XIX века («Отечественные записки», «Вестник Европы», «Дело», «Русское богатство», «Русская мысль»), можно отметить устойчивый интерес к испанской художественной культуре, который выражался чаще всего в публикации литературных произведений и статей-экскурсов в испанскую литературу. К концу XIX - началу XX века возрастает количество публикуемых статей русских авторов аналитического, исследовательского характера, посвященных как истории, так и современным литературным процессам в Испании. Наше внимание привлекла относительно немногочисленная группа авторов, статьи о художественной культуре Испании которых апеллируют непосредственно к образу страны и народа: К. Д. Бальмонт, С. К. Шамбинаго, Л. Шепелевич, И. В. Шкловский (Дионео).
Но наиболее информативным источником для данного исследования являются травелоги, также чаще всего публиковавшиеся в периодических изданиях. Нами были привлечены путевые очерки: В. П. Боткина, Л. И. Мечникова (псевд. - Эмиль Денегри), Д. В. Григоровича, Е. А. Салиаса, К. А. Скальковского, Д. Л. Мордовцева, И. Я. Павловского, А. Н. Маслова, В. И. Немировича-Данченко, М. А. Бернова, В. М. Сидорова, А. Селетренникова, А. А. Ефрона, М. А. Волошина.
Своеобразно предстает художественная культура Испании в письмах, воспоминаниях, дневниковой прозе деятелей русской культуры: К. А. Коровина, И. Е. Репина, В. В. Стасова, А. П. Остроумовой-Лебедевой, Т. Л. Щепкиной-Куперник, И. Э. Грабаря, М. Башкирцевой, чьи путешествия в Испанию пришлись на последнюю четверть XIX - начало XX века.
Роль художественной культуры Испании в образе страны и народа наиболее ёмко раскрывается в мотивах поездки авторов травелогов на Пиренейский полуостров. Для русских путешественников эта страна - родина великих писателей, поэтов и художников, знакомых им с детства.
Художественная культура страны чаще всего рассматривается не как целостный феномен, а сквозь призму отдельных наиболее ярких художественных образов. Данные образы, будучи связаны со стереотипным мышлением, являются незаменимым культурно-географическим маркером пространства. Они естественно вплетаются в ткань повествования, так ты читаем в травелоге 1884 г. А. Н. Маслова-Бежецкого: «Я закрыл глаза и отдался мечтам. Прежде всего предо мной навязчиво мелькала длинная фигура Дон-Кихота с медным тазом на голове и Санхо-Панса верхом на осле, потом я перенесся мыслями на Мурильо и предо мной восстала во всей своей красе мадридская Мадонна»[5].
Особой притягательностью для россиян отличалась культура южной Испании, столь далекая от их привычной действительности: путешественники, словно не верящие в реальность происходящего, вспоминают о заснеженной России, хмуром Петербурге. Художественная культура южных районов Испании связана с восприятием Испании как экзотической страны любовных страстей. Романтический образ Испании в русской культуре нашел наиболее яркое воплощение в испанских стихотворениях А. С. Пушкина («Альфонс садится на коня», «Ночной Зефир...», «Пред испанской благородной», «Я здесь, Инезилья...»). Этот образ Испании, наиболее актуальный в эпоху распространения романтизма в России в 20-30 гг., сохраняет свое значение до середины XIX века, во второй половине века ситуация отчасти меняется, но элементы романтического восприятия Испании сохраняются вплоть до начала XX века. Устойчивость романтического образа отчасти связана с тем, что, как отмечает в своей диссертации Лопес Крус Хосе: «В конце концов Испания, в значительной степени, обязана романтизму тем, что она стала более или менее известной в Европе. С романтизмом произошла переоценка испанской культуры, главным образом культуры Золотого Века, после чего такие фигуры, как Сервантес, Кальдерон де ла Барка, Лопе де Вега, Веласкес и Мурильо, заняли достойное их место в общеевропейской культуре»[11]. Также это было связано с активной театральной жизнью в России, постановкой пьес Кальдерона и Лопе де Веги на русской сцене (Малый и Александрийский театры), как указывает С. А. Амельченкова, постановка «Фуэнте Овехуна» в 1876 г. «открыла Лопе де Вега широкий доступ на русскую сцену, в русскую печать. Ермолова и Малый театр помогли русским читателям и зрителям познакомиться с Лопе де Вега» [1].
Восприятие Испании сквозь призму «театральности» было связано в целом с вниманием к испанской литературе, к испанской тематике в европейской литературе. К примеру, нельзя не упомянуть культовые для Европы произведения: новеллу «Кармен» П. Мериме и оперу «Кармен» Ж. Бизе. А. В. Морозова в статье «Образ Испании в восприятии русских художников рубежа XIX - начала XX века» отмечает, что именно с театром была связана та Испания, «о знакомстве с которой мечтали все русские путешественники», то есть южная и солнечная Андалусия и Испания рыцарей и замков [6]. Характерны воспоминания об Испании начала 1900-х гг. писательницы и переводчицы Т. Л. Щепкиной-Куперник: «Но то, что я видела в самой Испании, было для меня непосредственно связано с театром. ...
И я вспоминала «Девушку с кувшином» Лопе де Вега: ... .
Эта картина мадридского быта, написанная в XVI веке, повторялась в XX веке.
А могла или я не вспомнить «Дон Карлоса» Шиллера, попав в сады Аранхуэза? ...
А могла ли я не вспомнить «Эрнани» Виктора Гюго, спустившись в Эскуриале в «Пантеон королей»? ...
А вот «Каменный гость» Пушкина. ...
«Еврейка из Толедо» Грильпарцера. ...» [9].
В восприятии художественной культуры Испании особое внимание занимают национальные танцы, хорошо вписывающиеся в «романтический» образный ряд. Так о них пишет М. А. Волошин в начале 1900-х гг.: «Все то, что Италия поет, - Испания танцует. Она танцует всегда, она танцует везде» [4]. Характеризуя во второй половине XIX - начале XX в. испанские народные танцы, русские авторы обращаются к национальному духу, к категории самобытности. Посмотреть народные танцы являлось своеобразным пунктом туристической программы. В путевых очерках народные танцы противопоставляются унифицирующему влиянию цивилизации, на страницах травелогов ведется постоянный разговор об исчезновении этого «островка самобытности».
Народная музыка Испании, по сравнению с национальными танцами этой страны, имеет гораздо меньший интерес у путешественников из России. Суждения о национальной испанской музыке немногочисленны, и их трудно связать с образом страны и народа. Впервые с текстами испанских народных песен в русскую читающую публику в конце 1840 г. знакомит В. П. Боткин в «Письмах об Испании» на страницах «Отечественных записок». Отдельно следует рассматривать значение впечатлений от народной музыки Испании М. И. Глинки - великого русского композитора, автора известных испанских увертюр, пробывшего в Испании два года - с 1845 по 1847 гг., для которого испанская народная музыка явилась источником вдохновения. Увлечение М. И. Глинки - «отца русского симфонизма» народной музыкой Испании (и шире - культурой) символично, его результат явился не только фактором интереса к испанской культуре в России, но и каналом, инструментом проникновения в национальную суть «Другого». Говоря об интересе к испанской музыке в России нельзя не упомянуть деятельность К. Д. Бальмонта, переводчика, исследователя испанских народных песен, в 1911 году опубликовавшего книгу «Испанские народные песни. Любовь и ненависть».
Русское общество второй половины XIX - начала XX века четко дифференцировало два географических пространства, связывая их с определёнными художественными образами - Кастилия (центральная Испания) и Андалусия (южная Испания). Так описывает свое посещение музея «Прадо» в «Очерках об Испании» конца 1890-х гг. В. И. Немирович-Данченко: «Если хотите еще лучше узнать Рибейру, перейдите к нему после мягкого, улыбающегося Мурильо. Это - контраст счастливой, ликующей среди вечной весны своей Андалусии с суровою, угрюмою мрачной Кастилией, голой как змеиная кожа, и сухой, как она же» [7]. Но, что важно, эти качества сливаются в единый образ страны и народа, полный контрастов, так об этом пишет К. Д. Бальмонт в предисловии к переводу драмы Кальдерона в 1900 г.: «Заманчиво и прекрасно в испанцах это соединение двух противоположных элементов... В них всегда чувствуется богатая психологическая двойственность. Кастильский ум соединяется в испанце с первобытной страстностью арабского наездника» [3].
Примечательно, что ни эти художественные образы и, по сути, никакие другие не затрагивают ближайшую к средиземному морю провинцию Испании - Каталонию, которая привлекает русских путешественников тенденциями в экономике и политическом развитии. Как отмечает Жозеп Фарре-и Педрос: «Каталония не была в центре внимания русских путешественников; привлеченных идеей поиска «особой живописности» Испании...» [12]. Ассоциативный ряд, связанный с восприятием Испании, основан на стереотипном мышлении, которое, как известно, эволюционирует крайне медленно. Наиболее яркие художественно-пространственные образы Испании середины XIX - начала XX века апеллируют к культуре Золотого века и связаны с эпохой «общеевропейского» открытия испанской культуры в начале XIX века. Заглядывая вперед, скажем, что только XX век сделает культуру Каталонии неотъемлемой составляющей образа Испании.
Если говорить о наиболее многочисленном источнике по образу художественной культуры Испании в России середины XIX - начала XX века - путевом очерке, то из всех искусств, авторов более всего привлекала живопись. Как представляется, это было связано с первостепенной ролью визуального восприятия действительности при знакомстве с культурой «Другого». Для многих россиян (художников и не только) середины XIX - начала XX века музей «Прадо» становится Меккой в изобразительном искусстве: внимание к шедеврам музея в текстах травелогов, переписки, дневников, как и впечатление, произведенное ими, колоссальное.
Наиболее почитаемыми испанскими художниками в России были Мурильо и Веласкес, при безусловном первенстве второго. Лопес Крус Хосе в своем исследовании «Мурильо и Веласкес в русской художественной культуре XIX - начала XX века» отмечает, что использование в качестве ориентира творчества как Мурильо, так и Веласкеса русскими художниками свидетельствует «о существовании связи между устремлениями русской культуры рассматриваемого периода с устремлениями современной ей западноевропейской культурой в поисках путей для искусства» [11]. При этом автор оговаривает, что: «Творчество Мурильо становится предметом восхищения отчасти потому, что оно идентифицируется с идей всеобщего братства и сочувствия судьбе человеческого рода, присущего русскому эстетическому чувству XIX века» [11]. Внимание русских путешественников привлекали также Сурбаран, Рибейра и Гойя - впечатления от их картин были зачастую не менее яркими, чем от творчества Веласкеса и Мурильо, хотя и более противоречивыми.
Интересно сопоставление писателя С. К. Шамбинаго, данное на страницах «Русской мысли» в 1909 году (столетний юбилей Н.В. Гоголя) в статье «Гоголь и Гойя» [8]. Данное сравнение испанских живописцев и русских писателей не случайно: психологизм сюжетов, надрывность в творчестве характеризует и тех и других. Поиск совпадений именно в литературе связан, как представляется, с её первостепенным значением в культурной жизни русского общества середины XIX - начала XX века. Естественность, отсутствие условностей, которые увидели русские путешественники на картинах испанцев, апеллировали к русской литературе с её идеалом внутренней свободы, стремлением сорвать маски.
Рассмотрим особенности восприятия испанской литературы в России в середине XIX - начале XX века. Испанская литература рассматривается, прежде всего, сквозь призму устойчивых, полисемантичных для России художественных образов, созданных Сервантесом и Тирсо де Малина - Дон Кихота и Дон Жуана. Оба этих образах, но в большей степени - Дон Кихот, в восприятии россиян середины XIX - начала XX в. отделились от культурной традиции Испании, став неотъемлемой частью русской общественной жизни [2]. Бытование образов испанской литературы в России XIX века можно обозначить как фактор интереса к литературе Испании - старой и новой.
Анализируя данные русской периодической печати, отметим, что на страницах популярных «толстых» журналов заметным было внимание (как тенденция) именно к современной испанской литературе (XIX век), ей посвящены статьи обобщающего характера, экскурсы в творчество авторов, публикации их произведений. Бенито Перес Гальдос, Винсенте Бласко-Ибаньес, Хосе де Эспронседа, Мариано Хосе де Ларра печатались на страницах «Русского богатства», «Дела», «Вестника Европы». С середины XIX века интерес к испанской литературе неуклонно растёт, к началу XX века знания о ней систематизируются: литературоведы и переводчики посвящают ей целые циклы статей (не говоря о переводах), примером может служить деятельность М. Ватсон и Л. Ю. Шепелевича.
Литература Испании в России воспринимается двояко: с одной стороны, отмечается чуждое россиянам, с их тягой к логоцентризму, преобладание формы над идеей, мыслью, с другой стороны, мотивы произведений испанского авторства оказываются удивительно близки русской культуре (о чем свидетельствует их «театральная» судьба в России). Так, К. Д. Бальмонт описывает свой первый опыт перевода Кальдерона: «Я выбрал для начала «Чистилище святого Патрика», ... вложенный в ней мотив покаяния является связующим звеном между русской литературой и испанской. Как это ни странно с первого взгляда, у Тирсо де Молины... и у Кальдерона... есть северные братья Достоевский и Лев Толстой» [10].
В заключение отметим, что культура Испании в восприятии русского общества середины XIX - начала XX века была как художественным наследием отдельного европейского народа, но также россиян привлекала и «художественность» жизни в этой стране так таковая (экзотичность, своеобразие).
Наибольшую роль в восприятии культуры Испании в России начала XIX - середины XX играли художественные образы (как созданные испанцами, так и европейского происхождения), в целом являвшиеся «маркерами географического пространства и культурными ориентирами. Выделим Испанию «Дон-Кихота» (Кастилия) и южную «романтическую» страну вечных страстей - два устойчивых, четко дифференцированных в пространстве образа в сознании россиян середины XIX - начала XX века, берущие корни в европейской культурной традиции начала XIX века, но имевшие в России собственное прочтение. Два этих образа, сливаясь в одно целое, образуют симбиоз «далекое-близкое»: образ «романтической» Испании отдаляет от действительности, театрализует представления, «Дон-Кихот» как отображение Кастилии и всего «кастильского», привлекая своей психологичностью, надрывом характера, приближает испанскую культуру к русской.
Возможно, именно предварительное знакомство с культурой Испании россиян (прежде всего литературными произведениями) предупредило и стало фундаментом для многочисленных восторгов и удивлений по поводу схожести двух стран, национальных характеров русских и испанцев, которые можно найти в путевых очерках в России середины XIX - начала XX века. С одной стороны, произведения испанцев, будь то живопись или литература, характеризовались россиянами как поверхностные, ориентированные на внешний эффект, чувство в которых зачастую преобладало над мыслью. С другой стороны, в эпоху перманентного для русского образованного общества середины XIX - начала XX века поиска, во время «последних решений», именно в испанском искусстве были найдены образцы глубины, драматичности, психологизма, нужный эмоциональный тон.
Культура Испании привлекала россиян своей двойственностью, неоднозначностью, возможностью множественной трактовки. Если говорить об её образе в России, то наиболее подходящая метафора здесь - «загадка», но переходя к разговору об испанском культурном влиянии на русскую общественную и художественную жизнь середины XIX - начала XX века, следует считать её «ключом».
Рецензенты:
Сабурова Татьяна Анатольевна, д-р истор. наук, профессор кафедры отечественной истории Омского государственного педагогического университета, г. Омск.
Чуркин Михаил Константинович, д-р истор. наук, профессор кафедры отечественной истории Омского государственного педагогического университета, г. Омск.