Известно, что в литературе раннего зарубежья новый, советский язык оценивался однозначно отрицательно. Русские писатели-эмигранты первой волны не приняли ни Октябрьскую революцию 1917 года, ни «язык революционной эпохи» [3]. Для речи эмигрантов первой волны характерно острое желание сохранить в чистоте язык, который они вывезли с родины, этим, прежде всего, объясняется негативное отношение к революционному языку [11]. Критически оцениваются способы словообразования, орфографическая реформа, засорение языка многочисленными варваризмами, его политизация, непонятность для широких народных масс и т. д. Вполне понятен интерес русской эмиграции к советской литературе.
Представителей русского зарубежья сопоставляют дореволюционную литературу с «новой» в пользу первой. Дореволюционная литература характеризуется как честная, искренняя, человечная: И если даже малообразованный советский читатель чутьём угадывает художественное превосходство классиков перед современниками, то к этой эстетической оценке приходит он через ощущение человечности, которой советские авторы лишены [8]. Но этой литературы больше не существует, об этом свидетельствуют метафоры смерти: Среди жертв большевистского погрома есть жертва, значение которой не всеми, может быть, постигается с должною полнотой и ясностью: эта жертва – литература наша, художественное слово русское [10]; Повторяю, если хотите знать, чем и как пахнет теперешняя Россия, не открещивайтесь от советской литературы, хоть именно литературы там и чрезвычайно мало. До пятилетки она ещё сквозила иногда у «попутчиков». Теперь – вымирает [2].
«Новая» литература оценивается писателями-эмигрантами крайне отрицательно. Она характеризуется следующими лексемами: чепуха, безвкусица, вздор, дребедень, убожество. С литературой изучаемого периода, по мнению русских эмигрантов, связаны следующие негативные процессы: оскудение, огрубение, огрязнение, обмеление. Художественное творчество советских писателей оценивается как бездарность, пустота, надуманность, лживость, безвкусие, узость.
Наиболее частотным является словосочетание советская литература, которое было переосмыслено представителями русского зарубежья и употреблялось со знаком «–». Некоторые вовсе отказываются называть творчество советских писателей литературой: Редко просматриваю я «советскую», с позволения сказать – «литературу». Времени не стоит тратить: знаешь, что не уловишь живого, свободного творчества. Ну, можно ли говорить серьёзно о литературе там? Огрубение, огрязнение невероятнее всего в жизни, истребление всего духовного, осмеяние и задушение его – всё это влияет и на изображение дозволенного даже [10]; Есть агитация, есть «классовая пропаганда», есть «производственные задания» – всё, что делается по указке, по общим схемам против других схем, им враждебных. Но никогда никто в мире ещё не называл это литературой [1].
Реже используется словосочетание коммунистическая литература: Однако захват «передовых литературных позиций» футуристами, как правильно замечает советский критик Полонский, приносил известную пользу, ибо способствовал разрушению и разложению русской литературной традиции, как бы расчищая место для будущей коммунистическойлитературы» [8].
Стилистически нейтральное слово литература часто употребляется с оценочными эпитетами: порочная, пошлая, лживая, низкопробная, неубедительная, антихудожественная, пропагандная, идиотическая.
Настоящее творчество в России, по мнению представителей русского зарубежья, невозможно, т.к. оно находится под контролем власти. В советской стране существует лишь такая литература, которая не противоречит интересам власти и носит пропагандный характер, из-за этого она утратила свои лучшие качества: Советская литература являет собою зрелище, убогое в высшей степени. Существуют разные литературные дела и делишки, происходят падения одних и возвышения других, копошатся интриги, сплетни, склоки, создающие видимость жизни. Однако истинной жизни в советской литературе нет, по-настоящему и всерьёз наблюдать в ней нечего, следить не за чем [8].
Для обозначения советской литературы часто используются местоимения их (искусство), та (литература), которые зачастую в тексе выделены курсивом.
Негативная оценка реализуется с помощью частнооценочной лексики, которую можно классифицировать на следующие виды:
а) интеллектуальная: Однако самые, последние годы говорят об оскудении её источников. За 2 года – ничего значительного. Предполагаю причиной этого внутреннюю исчерпанность революционной идеи, духовную пустоту вынесшего революционного поколения и – в трудно учитываемой мере – удушающие общественные и культурные условия последних лет [7];
б) эстетическая: В захудалом советском журнальчике «Недра», среди всевозможной дребедени, подписанной именами Н. Никандрова, Н. Тихонова и М. Волошина, помещена любопытная повесть некоего М. Булгакова «Роковые яйца» [1];
в) этическая: Истребив духовные силы нации, закрыв, где можно, выходы художественному глаголу, большевики открыли выход другому искусству слова – тёмному, низменному, дьяволову. Их искусство – будит в человеке низшее: похоть, злобу, ненависть к человеку, издёвку над духом человека [10]; О писателях в России? Я мало знаком с их книгами, отталкивает меня дикое начертание, убивающее образ. Отталкивает и грубость. Есть дарования, но условия выработки там тяжки. Творчеству поставлены всяческие препоны. И вполне понятны узость и обмеление, и нарочитость в той литературе [10];
г) нормативная: Надо ли пояснять надуманность и лживость такого мотива? А ведь это один из наиболее искусно написанных рассказов. Всё мастерство здесь сводится к тому, чтобы ложь выдать за правду [4]; Но всё это (роман В. Вересаева «В тупике», «Голод» Семёнова) крайне низкопробная литература и неизвестно, для кого и для чего они пишутся [1];Когда они пишут о славе, о героизме или «коллективном трепете масс», ничего не получается, кроме очевидной, несомненной, официальной фальши. Когда же они не размалёвывают своего полотна по условному трафарету, мы видим нечто крайне печальное [1].
Отрицательную оценку усиливают наречия степени: крайне низкопробная, в высшей степени убогое зрелище.
Представляют интерес окказиональные словоупотребления, целью которых также является выражение критического отношения к советской литературе: стихозопотроха, агитмакулатура, мёртвопись, стихотекстильное и прозотекстильное производство. Примеры: У всех случайно проживающих в СССР непролетарских писателей конфисковать бумагу и перья, обязав их обучить в трёхмесячный срок пролетгениев писательской технике (стихотекстильному и прозотекстильному производству) [9]; В «советской литературе» надо отличать «агитмакулатуру» сегодняшнего дня и подлинную литературу, исполненную пафоса современности. К агитмакулатурщикам я отношу всех тех, кто тщетно пытаются оживить свою мёртвопись революционного факта мёртвой водой коммунистической идеологии и доказать себе и нам, что большевики не взрывают все смыслы жизни, а строят новый смысл[5].
В заключение можно сделать следующие выводы:
При характеристике литературы писатели-эмигранты используют два вида оценок: положительные и отрицательные. Положительные связаны с литературой дореволюционного периода, отрицательные – с литературой «нового».
Для реализации отрицательной оценки используются различные средства: оценочная лексика, переосмысленные номинации, стилистически нейтральные слова с негативно оценочными эпитетами, метафоры, окказионализмы.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Адамович Г.В. Собрание сочинений. Литературные беседы. Кн. 1 («Звено»; 1923–1926). – СПб.: Алетейя, 1998. – 575 с.
2. Зайцев Б.К. Собрание сочинений: В 5 т. Т.9 (доп.). Дни. Мемуарные очерки. Статьи. Заметки. Рецензии.– М.: Русская книга, 2000.– 560 с.
3. Кожевникова Н.А. Язык революционной эпохи в изображении писателей русского зарубежья // Русистика сегодня.– 1998.– № 1, 2. –С. 72–87.
4. Критика русского зарубежья: В 2. ч. Ч. 2.–М.: Олимп, 2002.– 459 с.
5. Писатели о современной русской литературе и о себе: М. Алданов, А. Ремизов. Ф. Степун. М. Цветаева, Е. Чириков, И. Шмелёв, М. Слоним, В. Ходасевич, З. Гиппиус, И. Бунин // Вопросы литературы. – 1991. – № 2. – С. 237–246.
6. Северянин И.С. Стихотворения и поэмы 1918–1941. – М.: Современник. 1990. – 493 с.
7. Федотов Г.П. Лицо России: Сборник статей (1918–1931). – Париж: YMCA–PRESS, 1967. – 320 с.
8. Ходасевич В.Ф. Статьи о советской литературе // Вопросы литературы. – 1996. – № 7/8. – С. 173–213.
9. Чёрный С. Собрание сочинений: В 5 т. Т.3: Сумбур-трава. 1904–1932. Сатира в прозе. Бумеранг. Солдатские сказки. Статьи и памфлеты. О литературе. – М.: Эллис Лак, 1996. – 480 с.
10. Шмелёв И.С. Собрание сочинений: В 5 т. Т. 7 (доп.). Это было: Рассказы. Публицистика. – М.: Русская книга, 1999. – 592 с.
11. Язык русского зарубежья: Общие процессы и речевые портреты: Коллективная монография /Отв. ред. Е.А. Земская.– М.; Вена: Языки славянской культуры: Венский славистический альманах, 2001.–496 с.
Библиографическая ссылка
Пчелинцева М.А. ОЦЕНКА СОВЕТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ В ТВОРЧЕСТВЕ РУССКИХ ПИСАТЕЛЕЙ-ЭМИГРАНТОВ ПЕРВОЙ ВОЛНЫ // Современные проблемы науки и образования. – 2008. – № 6. ;URL: https://science-education.ru/ru/article/view?id=1167 (дата обращения: 18.04.2024).